В голове непрошено замелькали картинки. С дурацким видом Финист заявляет, что после тренировки совсем «не в ресурсе» и не может совладать с заклятиями высшей магии. С самодовольной усмешкой он создает бледный магический шар на практикуме, хотя всего пару дней назад лечил разбитое лицо у знахаря. Какой нормальный маг сумеет проделать такой фокус, если не накачается алхимической гадостью?
– София! – позвал Рэнсвод.
– А? – испугалась я, словно он действительно мог подсматривать мысли и уже знал, кто именно стал невольным виновником едва не случившейся трагедии. – Киар, что, если до пятницы дар не вернется?
– Вернется, – уверенно опроверг он.
– А если нет?
Устало вздохнув, Киар шагнул ко мне и, склонившись, мягко поцеловал во взлохмаченную макушку. Тело от головы до кончиков пальцев словно прошило магическим разрядом. Я даже вжала шею в плечи.
– Не надо решать проблему прежде, чем она случилась, – поглаживая мою скулу большим пальцем, вымолвил он, видимо, тем самым закрывая разговор. – Спасибо, что оказалась такой сильной, София.
И в этот трогательный момент всеобщего единения у меня в животе до пошлости громко заурчало от голода. От неловкости я на секунду прикрыла глаза. Не девушка, а сплошной позор!
– Сейчас попрошу, чтобы тебе принесли поесть.
Рэнсвод пересек комнату, но в дверях помедлил:
– Кстати, твоя подруга здесь.
Чувствуя, что меняюсь в лице, я уточнила, словно подруг у меня имелась большая подвода и четыре маленькие тележки:
– Альма?
– Вчера ее парень едва не выбил дверь, когда меня разыскивал. Домашние духи до сих пор отказываются оставлять замок незапертым.
– И Альма в курсе, что происходит?
– Я рассказал в общих чертах, – качнул головой Рэнсвод. – Без подробностей.
– Ты заставил ее дать клятву о неразглашении? Или она подписала магический договор?
– Естественно, кровью. – Он сверкнул белозубой улыбкой, вспыхнувшей и в темных глазах. – Твоя подруга не будет болтать – она слишком сильно за тебя переживает. Скажу ей, что ты проснулась.
Альма, одетая в хозяйственный фартук и с косынкой на волосах, появилась в покоях так быстро, словно бежала рысцой. В руках она несла поднос с едой.
– Спасибо добрым предкам Сатти, ты живая! – воскликнула она, проворно направляясь к кровати, и тюкнула поднос на одеяло. Фарфор истерично зазвенел, через край глубокой тарелки выплеснулся суп, жалобно скособочился кофейник, выпустив из длинного носика нечто красное…
– Ты заварила калину?! – в священном ужасе охнула я.
Как можно пытать человека, который едва выжил? Что за бесчеловечная жестокость?
– Бабушка Сатти говорит, что калина – первое средство для восстановления резерва, – нравоучительно отозвалась подруга и, присев на край кровати, сжала меня в железных объятиях, едва не выбив только-только возвращенный дух. – Я до ужаса испугалась!
– Прости, что испортила тебе турнир. Ты к нему с декабря готовилась, – пробормотала я, стараясь не открывать рот широко, чтобы случайно не зажевать ее косицу.
– Турнир мы и своими силами прекрасно профукали, – отодвигаясь, уверила Альма. – Нашу команду вытурили с соревнований до середины следующего года. Я разнос пропустила, но Эзра сказал, что тренер вопил как припадочный, пока голос не потерял.
– Где ты взяла фартук? – поинтересовалась я, лишь бы не говорить о том важном, что тянуло за душу.
Подруга поправила съехавшую на затылок косынку.
– Тетушка-домоправительница дала.
– Ты видела домоправительницу?! – вытаращилась я.
– А ты нет?
– Ни разу! Она неуловимая, как Дуся, крадущая мокрые носки.
– На мою бабушку похожа, только шайэрка и не орет. Даже ни словечка не сказала, что я умазала кухню, пока готовила. Святая женщина! Дуся, кстати, ее любит. Ходит за ней по пятам – жрать выпрашивает.
Мы неловко замолчали.
– Ты, наверное, думаешь, будто я злюсь, – первой заговорила Альма, неловко разглаживая складки на одеяле. – Это не так, подруга. Откровенно сказать, я не очень вникала, что у вас с магистром произошло, – не моего ума дело. Однако официально заявляю, что из тебя выйдет отличный шпион. Я ни на секунду тебя ни в чем не заподозрила.
– Мне правда жаль.
– Да брось, – поморщилась она. – Друзья существуют не для того, чтобы осуждать. Страшно представить, как тебя тяготило то, что приходится врать.
– Спасибо, – слабо улыбнулась я.
– И знаешь… – Альма наклонилась поближе и заговорщически забормотала: – Рэнсвод был нереальным, когда ворвался в лазарет. А как он нес тебя на руках! Ты – без сознания, в одеяло завернута, а он несет, как будто ничего не весишь. До сих пор мурашки бегут!
Она потерла ладонями руки, словно избавляясь от волны навязчивых мурашек.
– Киар вынес меня из лазарета? – медленно проговорила я. – И много народу нас видело?
– На турнир вообще собралась большая толпа… – туманно протянула подруга. – Но переодевала я тебя сама! Он даже из комнаты вышел.
В голове загудело. Я потерла виски и бросила на айтэрийку вкрадчивый взгляд:
– Слухи уже ползут?
Альма пожала плечами:
– В академии все время о ком-нибудь судачат. Вчера мы с Эзрой, сегодня вы с Рэнсводом. Потом еще кто-нибудь. Пока ты вернешься на учебу, все устанут перетирать и забудут. Или ректор заведет интрижку с преподавательницей северного диалекта. Конечно, такое маловероятно, но за надежду-то динаров не берут!
– В общем, все плохо, – резюмировала я.
– Эзра говорит, что бывало хуже, а Лейке с Теей я уже мозги вправила. В общем, ты поешь. Займи себя делом! – Она резво соскочила с кровати и плюхнула мне на колени, вякнувший поднос. – Между прочим, с самого утра у очага стояла! Все платье уделала.
– Я ценю.
– Тогда заплати за стирку платья.
У меня невольно вырвался смех.
– Ладно.
– И съешь все, даже если невкусно! Суп я, к слову, пересолила. Зато какую калину заварила! – Она мечтательно закатила глаза и поцеловала кончики пальцев. – Предки Сатти пустили слезу умиления.
На следующий день слабость ушла. Я чувствовала себя настолько хорошо, что позавтракала с Рэнсводом. Тетушка-домоправительница, действительно неуловимо напоминающая бабушку Сатти, отказалась отдавать на растерзание только-только отмытую кухню и отправила есть в столовую. Цитируя ее: «как и положено настоящим аристократам». Я мудро промолчала, что во мне столько же аристократических кровей, как в кошке Дусе.
После очередного визита дворцового лекаря она тоже засобиралась и со словами, дескать, господин Рэнсвод терпеть не может, когда ему мешают работать, оставила нас вдвоем.
