На этот раз Баяр был совершенно согласен со своим болтливым приятелем.
– Я всё, – сзади сказала девка, и её голос словно нагайкой стегнул. Баяр аж вздрогнул. Как можно было считать этот низкий голос с хрипотцой мальчишечьим?
– Со мной поедешь.
– Я слышал.
Наран подвёл коня, Баяр легко запрыгнул в седло и протянул руку. Дженай ухватился за неё и взлетел. Маленький, хрупкий. Хрупкая... Теперь, обхватывая рукой её талию, Баяр не мог не думать о том, что у неё между ног волоски темнее, чем на голове, но совсем не такие толстые и жёсткие, как у кохских женщин. Он немного успел увидеть, сразу зажмурился, но увиденное, кажется, навеки отложилось в памяти. Впалый живот, косточки бёдер, светлый треугольник мягких кудрявых волос. Или они жёсткие? А есть ли у неё вообще грудь? Словно для того, чтобы поправить её, усадить удобнее, Баяр позволил себе скользнуть рукой по её телу вверх. Дженай сдавленно зашипела, но мужчина уже успел нащупать повязку.
Вот же хитрая лисица! Всех обманула! И Аасор хорош, зачем её покрывал?
Охохо, а как воины воспримут, что у них в сотне девка была – к счастью, совсем не долго? Испокон веков женщины сидели в шатрах, а мужчины воевали. Никто даже и не слышал, даже туульчи (*сказочники) о таком не рассказывали. А ведь она с ними рядом сидела, из одного котла ела.
Сейчас вообще неясно, что с ней делать. У кохтэ запрещено к женщине в такой день приходить, даже руки нельзя коснуться. Дозволяется только шаману и другим женщинам. Говорят, слабость одолеет, болезнь придёт. А Дженай рядом была,на одном коне с ним ехала. И сейчас Баяр не ощущал никакого страха или отвращения. Напротив, тело реагировало на женщину. С одной стороны, это был вроде как знакомый мальчишка, а с другой – мужчине казалось, что даже запах от Дженая поменялся. Демон – она, наверное, демон! Хотя нет, просто у него женщины несколько недель не было.
– Баяр, что с этим делать теперь? – не выдержал Наран. – Ты понимаешь, что хан скажет?
— Молчи, – шикнул третий сын хана. – Потом.
Девушка в его руках вздрогнула и заерзала, отчего мужское естество Баяра тоже... вздрогнуло. Он поплотнее прижал к себе Дженая и стиснул зубы. Решение пришло само собой. Он возьмёт её в жены.
Жениться ему все равно придётся – отец давно намекал, но предлагаемые женщины Баяру не слишком нравились. Он хотел Илгыз, но она хвостом махнула и ушла к его старшему брату. В принципе не отказался бы от Улааны или Туял, но кто ж ему даст? Хоть и сын хана, но третий, не наследник. Так, всего лишь сотник. У хана сыновей шесть штук, да еще вот только что один народился. На каждого дочерей не напасешься.
Баяр был честолюбив. Хан ещё не стар, ему нет и шестидесяти, он ещё даст фору молодым в скачке. Опять же – жена его, мать Баяра и его братьев, уже давно немолода и некрасива. Отец с тем расчетом и взял себе наложницу из пленных, чтобы всем было понятно – как мужчина он тоже в силе. Будь отец старше лет на десять, а лучше на пятнадцать, Баяр бы мог строить планы на его место. Он знал, что справится: и силы, и хитрости в нем достаточно. Двое старших братьев в таком случае были бы не помехой: Ирган дик и силен, но не отличается большим умом. Его не так уж и сложно победить в схватке. Карын другой, он очень умный, но часто не в меру жестокий, его не любит народ. А четвертый, Сулим, не рвётся к власти, он слишком ленив для этого, но Баяра он любит больше других братьев. Сулиму хорошо быть главным в стане. Он не любит драться, скакать на лошади и глотать пыль, зато охотно вмешивается в бабьи склоки и умело рассудит любые конфликты. Словом, если с ханом что-то случится... с коня неудачно упадёт или кислым молоком отравится...
Лучше бы не сейчас, конечно, а лет через пять, когда у Баяра уже не сотня, а тысяча под началом будет. С тысячей ведь куда проще свою значимость показать. Потому что тысяча – она гораздо больше, чем кажется. Это не только верные воины, это ещё их семьи: родители, жены, наложницы, дети. Возможно, и братья, и друзья из других подразделений. Словом, рано. Долгих лет хану, но не слишком долгих.
Мысли такие у Баяра сейчас крутились особенно назойливо, потому что он понимал – Дженая хан не простит. Женщина не должна выдавать себя за мужчину. И хорошо, если её, как чужестранку, просто отдадут кому-то в наложницы, возможно, хан и себе возьмёт, потому что сын от такой девицы должен родиться по меньшей мере, героем. Тем более, наложницы у него больше нет. Вот только долго ли она проживёт потом? А ведь могут и кнутом запороть... или отдать воинам на потеху: дескать, хотела быть среди них – так будь. И последний вариант тоже нельзя было отвергать. Впрочем, скорее всего Дженай через пару дней окажется под ханом.
Не бывать этому! Не может он ее вот так отдать, и даже не потому, что у Баяра не было никого в шатре, и желание забрать к себе Дженая становилось нестерпимым. А просто он… она – его воин. И не бросила его в плену. Разве может он ее теперь бросить?
К нему почти вплотную подъехал Наран, прерывая невеселые думы, и заявил:
– Я на ней женюсь!
Вид у него был гордый.
– Нет, – холодно ответил Баяр, обхватывая девушку рукой и словно закрывая от друга. – Она моя.
Женька прикусила губу и заморгала. Если бы она не бросилась спасать этого... ничего бы не было. Вернулась бы в стан, никто бы и не заметил. Ах, как же глупо все получилось!
14. Брак
К стану подъезжали уже в темноте. Собаки на них не лаяли – свои. Дозорные из сотни Баяра вскочили молча. Выдвинулись навстречу: глупо было боятся двоих всадников и коня, тем более, что их тут и ждали. Баяр сделал рукой жест, чтобы молчали. Его слушались беспрекословно.
Женьку он снял с коня сам и, не давая ей даже попытки ускользнуть, больно стиснул плечо и повёл в свой шатёр. Толкнул на подушки, зыркнул так, что в темноте его глаза сверкнули как у волка. Щелкнул огнивом, зажигая немудреный светильник из дырявого кувшина, бараньего жира и тряпичного фитиля. Вонял сей светоч зверски, чадил безжалостно – но зато можно было рассмотреть все вокруг.
Женька в шатре Баяра еще ни разу не была. Огляделась почти с любопытством. Он был, наверное, самый большой из тех, что были в этом краю стана, и неудивительно: все же Баяр – ханский сын. Даже если третий. Спальный край отгорожен шелковым полотном – не кожами, как у Аасора. Посередине шатра – круглый очаг из камней, разумеется, не горевший, да и к чему, ночи еще теплые, а еду готовят на улице. С краю – невысокий круглый столик из дерева, пол устлан кучерявыми овечьими шкурами и разными подушками и подушечками. Наверное, даже роскошно. По меркам степи, разумеется.
– Мне нужно… – хрипло сказала она. – Помыться бы. И одежду чистую.
Степняк покраснел, всё понимая, но упрямо качнул головой:
– Сначала разговор.
Женька села на колени, сложив руки перед собой. Молча на него уставилась. Что тут скажешь?
– Женой моей будешь? Я тебя от всех защищу, слово даю.
