Они говорили очень долго, почти всю ночь. Да, время Тавегея истекло. Да, он ослаб, размяк, стал слишком осторожен. Кроме того, за все время, пока Тавегей стоял во главе стана, кохтэ не завоевали ничего стоящего, ограничиваясь короткими стычками с недружелюбными соседями. Подумаешь, проиграли они угурам сто лет назад! Будут впредь умнее, для начала – завоюют земли иштырцев, которые обнаглели совершенно. Потом – прочие племена. И вообще, настало время объединить весь народ под сильною рукой, собрать невиданное доселе войско и завоевать весь мир, и иштырцев, и угуров, и тех же моров на севере.
Уж точно старый хан не сделает этого. Станом давно правит не он, а мать. Недаром и наложницу ему подложила, и убила ее потом, когда та родила сына.
— Баяр похож на отца, – со смешком говорил Сулим. – Больше всех нас похож. И жену себе нашел под стать – чужестранку и воительницу. Гляди, Карын, быть Баяру ханом. А жена его будет им как конем управлять, взнуздав его и упряжь в рот вставив.
— Не бывать этому, – твердо заявлял старший сын. – Я жену отправил… – и замолчал, вдруг смутившись.
— Илгыз? – Сулим понимающе усмехнулся. – Глупо. Она Баяра уж точно не изведет, она с ним несколько лет спала, просто рука у нее не поднимется. Кстати, а ребенок у нее под сердцем чей – твой или Баяра?
— Да какая разница, – отмахнулся Карын. – Все равно она мне не нужна вовсе. Думаешь, не справится? А как все хорошо могло бы быть: она убьет Баяра, ее казнят… Или, если не убьет – хоть смуту наведет, с женой Баяра рассорит.
— Не думай, что Дженна – простая чужестранка. Ты же видел, как она околдовала всех: и Аасора, и Тавегея, и Баяра, и людей его. И даже Нурхан-гуар пал ее жертвой. И Тойрог прошла, как мужчина, как воин. Если она и не демон – то дух огня в ней точно есть.
Карын кивнул задумчиво. Сулим был прав, Сулим вообще очень часто бывает прав, за это его Карын и ненавидит. И, конечно, став ханом, он его убьет первым, но пока стоит выждать, пока брат может быть полезен.
Сулим покинул стан на рассвете, захватив с собой глупого мальчишку Охтыра и Бурсула, который бродил неприкаянным по стану, явно тоскуя по своей сотне. Бурсул был опытным воином, с ним было безопаснее.
Все у Сулима было просчитанно: Карын, конечно, уже сговорился с тысячниками и сотниками, хана он убрать сможет. А если не сможет – туда ему, дураку, и дорога. Но он, Сулим, будет совершенно не при чем, его и близко не будет. Он займется Баяром и его непокорной женой.
И все же Сулим Карына знал недостаточно хорошо. В отличие от хитрого и изворотливого брата, старший юлить и не собирался, и даже скрываться не собирался особо. Кохтэ уважали силу – неважно, какую. И когда через несколько дней стан проснулся от горестного крика ханши, обнаружившей своего мужа убитым в постели, только зло усмехнулся и заявил:
— Нож в животе у хана Тавегея – иштырский. Как допустили воины, что враг проник в стан? Как Аасор, славный шаман, не углядел чужака? Казнить весь патруль. И Аасора бы казнить, да нет ему замены. Но с этого дня шаман один ходить не будет, рядом с ним будет воин. Старый стал Аасор, рассеянный. Пусть готовит себе замену, да побыстрее.
Тысячники и сотники молчали, а воины, переговариваясь очень тихо, говорили друг другу, что иштырцев в их землях не было с тех пор, как сотня Баяра поставила свой стан далеко у реки. Зато все знали, что Карын свиреп и нетерпелив. Знали – и не говорили этого вслух.
— Хан должен быть сильным, – заявляли тысячники. – Смерть во сне – позорнее не придумаешь. Хан должен умирать в бою, тогда великие предки почтят его дух и примут в свои объятия. А теперь…
А теперь старая мать Карына, в одночасье одряхлевшая и ослабевшая, не выходила из шатра, где, обряженное в пунцовые одежды, лежало тело прежнего хана. К ней робко жалась молоденькая кормилица с последним из сыновей Тавегея на руках. Боялась, что Карын не пощадит младшего брата. Младенцы так легко умирают от всяких младенческих хворей!
Нурхан-гуай, побратим хана, из стана исчез незаметно, никто не понял как. Не иначе – лисом обратился.
Младшие братья, быстро сообразив, что они могут покинуть этот мир следом за отцом, принесли Карыну клятву верности на золоте и крови, а следом и тысячники, и сотники, и все войско признало в Карыне своего хана.
И не хватало ему до триумфа только двух вещей: самой лучшей, самой дерзкой, самой удачливой сотни, которую обещал ему привести Сулим еще до первого снега, и — женщины Баяра. Той самой, с духом воина в груди. И когда ему принесли воины его, которых он отправил следом за Сулимом, весть, что духи предков милостивы к нему: Баяр мертв, а женщина уже в его шатре, он понял: все у него получилось.
Второго такого хана не видел белый свет. Будет его имя нагонять страх на всю степь и окрестные земли. Начнет Карын, пожалуй, с моров, что на севере построили себе богатые города и торговать приезжают важные, в драгоценных мехах и с мешками золота. Разжирели моры за своими каменными стенами, ослабели, обрюзгли. К тому же испокон веков войска у них были пешими, коней в стране лесов и болот было не так уж много, да и верхом ездили только важные люди. Стремительные и смелые кохтэ, привыкшие к невзгодам, должны были одержать славную победу над неповоротливыми морами. А нападать на их земли стоило весной, чтобы поля их потоптать, не дать засеять. Чтобы ослабли они еще больше, и потом смиренно платили дань мехами и золотом, вздрагивая от одной только тени всадника.
Да, много планов было у Карына, пока же за зиму стоило к большому военному походу готовиться.
А в шатре его ждала женщина со светлыми глазами и волосами, вдова его брата, которая теперь по праву принадлежала победителю. Славное развлечение, сладкая его награда. И даже не важно, что ему нравились всегда высокие и статные, с большой грудью и длинными черными косами. Женщина Баяра – вот что было важным. Пусть он убил брата чужими руками, но отомстит он ему все равно.
40. Прозрение
За себя Женька почти не волновалась, охваченная одной только мыслью: Баяр сейчас совершенно беззащитен. Ослабленный, едва выживший, под присмотром одного только Ольга. Рядом с Сулимом.
Одна надежда на Нарана.
Как скоро ее хватятся? Да очень быстро – не пройдет и получаса. Найдут тело Охтыра (ах, как жалко парня, глупо погиб, нелепо, и это в копилку Сулима запишем), ринутся по следу… до реки, разумеется. Там ее похитители постарались – скакали по воде, заметая следы, пару раз спугнули стадо антилоп. Кохтэ же, причем опытные воины, уже в возрасте.
С Женькой обращались подчеркнуто аккуратно, все же среди ее (да, теперь – ее) народа не принято издеваться над женщинами. Хотя… детей убивать тоже не принято, а у убийцы Охтыра рука не дрогнула.
В любом случае, состояние у нее было… просто никакое. В голове сплошной туман, да еще тошнит и глаза словно песком засыпаны. Как ее везли, она даже не помнила – кажется, она ухитрилась заснуть в дороге. Вот и славно, пусть все думают, какая она смелая и мужественная. Дух воина, да.
