Она была не в восторге от его предложения. Марина помнила
его абсолютный цинизм и довольно жесткие рекомендации по работе в Германии. С
другой стороны, за столько лет он мог измениться… Хотя странно, что он не
особенно постарел, подумала она. За столько лет он почти не изменился, лишь
немного высох.
— Я в курсе ваших проблем, — продолжал Циннер, — уже две
недели я знакомился с личным досье Рашковского. Нужно сказать, исключительно
интересный тип. Абсолютный цинизм в сочетании с умом — опасные ингредиенты. Плюс
неограниченные возможности. Деньги, власть, личное обаяние. Судя по всему, у
него должны были сформироваться садомазохистские комплексы. Но это я могу
сказать, лишь когда вы познакомитесь с ним поближе.
— И вы знаете, как мне можно с ним познакомиться?
— Мы уже продумали эту проблему, — сообщил Циннер.
Он наконец сел напротив нее. Циннер не любил галстуков — и
под костюмы носил сорочки, застегивая все пуговицы, до самой верхней.
— Вы слышали, что на него было организовано покушение? —
спросил Циннер.
— Конечно, слышала. Именно поэтому я думаю, что он приедет
на открытие филиала своего банка.
— Обязательно приедет, — пробормотал Циннер, — нужно знать
его характер. Он любит бросать вызов и никогда не отступает. Поэтому приедет и
откроет. Но там вы с ним не сумеете познакомиться. Он будет на церемонии только
несколько минут. Лучше первую встречу устроить в больнице.
— В какой больнице? — не поняла Чернышева.
— Где лежит его дочь, — цинично ответил Циннер. — Нужно
учитывать его психофизическое состояние. Он сейчас подавлен, расстроен,
взбешен. Мы наметили провести вашу встречу именно в больнице.
— В каком качестве я могу появиться в больнице? — спросила
она. — Самой попасть в больничную палату? Вы же знаете, что девочка наверняка
лежит в отдельной палате. И к ней никого из посторонних не пустят.
— Знаю, — кивнул Циннер, — мы сделаем по-другому. Психологи
уже работают над этой проблемой.
— Я не поеду в больницу, — нервно сказала Марина. — Это не
имеет названия. Использовать ранение дочери… — Она помолчала, а Циннер
терпеливо смотрел на нее. — Как я могу туда пойти? — спросила она наконец,
когда молчание слишком затянулось.
— Мы все предусмотрели, — сообщил Циннер, — вы придете в
реанимацию навестить своего старого знакомого. Мы уже все подготовили. В
больнице две реанимационные палаты, находятся друг против друга. Между ними
сидят медсестра, обычно дежурящая ночью, и врач, появляющийся днем. Во второй
палате сейчас лежит адмирал с Дальнего Востока. У него обширный инфаркт. Если
мы его куда-нибудь уберем, это может вызвать подозрение. Поэтому мы сейчас
работаем с адмиралом, чтобы он согласился нам немного подыграть.
— Каким образом? Рассказываете ему о нашей операции?
— Нет, конечно. Но мы попытаемся его убедить, чтобы он
согласился на ваш визит. Адмирал человек военный, раньше командовал атомной
подводной лодкой, потом был заместителем командующего — в общем, знает, как
хранить секреты. Мы представим его как старого друга вашего отца-дипломата.
Отец у вас действительно был дипломатом, а адмирал мог познакомиться с ним,
когда служил на вашем Балтийском флоте. Сейчас наши эксперты продумывают детали
легенды. В общем, завтра все будет обговорено, и вы сможете навестить адмирала.
Она умела просчитывать варианты. Именно поэтому план с
адмиралом показался ей приемлемым.
— Он давно там лежит?
— Уже два месяца, — ответил Циннер, — он попал туда задолго
до девочки. Это самое главное и снимает всякие подозрения. Мы же не могли заранее
положить человека в больницу с обширным инфарктом, зная наверняка, что в
реанимационную палату напротив попадет дочь Рашковского. Он не знает, что ваша
цель именно Рашковский. Мы сообщили ему, что следим за одним из врачей,
которого подозреваем в продаже морфия. Короче, я думаю, что нам повезло. Вместо
адмирала мог оказаться какой-нибудь бизнесмен, с которым было бы невозможно
договориться.
— Надеюсь, что у него не ревнивая супруга, — без улыбки
сказала Марина.
— Он вдовец, — сухо сообщил Циннер, — но у него есть дочь и
сын. Встречаться с ними вам совсем не обязательно. Мы сделаем так, чтобы их не
было в больнице в момент вашего посещения. Вас что-то смущает?
— В этом есть нечто безнравственное. — призналась Чернышева,
— используем больного старика, несчастную девочку…
Циннер удивленно посмотрел на нее.
— Вы полковник разведки, — сказал он недоуменно, — как
по-русски называют таких женщин? Кажется, «кисейная барышня»? Я стал читать
книги русских классиков девятнадцатого века, чтобы понять русский характер.
— Поняли?
— Не совсем. Европейцу трудно понять ваш характер, у нас
другой менталитет.
— Не знаю, как насчет вашего менталитета, но подобная
операция глубоко безнравственна, — в тон ему ответила Чернышева. — Мне нужно
предварительно появиться там, чтобы познакомиться с адмиралом.
— Обязательно. Нужно поехать завтра, чтобы вас увидели люди,
охраняющие девочку. Там установлен пост милиции, но это чисто формально. Один
сержант. А кроме него, еще три телохранителя Рашковского, имеющие разрешение на
ношение оружия. Они сменяются каждые двенадцать часов. Нужно, чтобы они вас
видели. А через два-три дня мы организуем вам встречу с Рашковским в больнице.
Вы получите все нужные инструкции. Сюда переедет связной. Сейчас его готовят
наши специалисты. Ему шестьдесят пять лет. Он будет жить в этой квартире. По
легенде, он двоюродный брат вашей матери. Его зовут Степан Кириллович. Он
бывший сотрудник уголовного розыска, полковник милиции. С удовольствием взялся
нам помочь. Он сейчас на пенсии и готов приносить пользу хотя бы таким образом.
Я его понимаю. Психологи искали подходящего человека целых два месяца. Я уже с
ним говорил. По легенде, мы будем с ним друзьями, у меня легенда переехавшего
из Казахстана немца, который поселился в Москве.
Мы разработаем сценарий вашей встречи с учетом рекомендаций
психологов и психоаналитиков. Нужно все просчитать до мелочей, до секунды.
Чтобы ваша встреча выглядела, с одной стороны, случайной, а с другой — он
должен обратить на вас внимание. Нужен жест, который бы его сразу привлек.
Нечто эффектное, бьющее в глаза, чтобы сразу его заинтересовать. Мы сейчас
работаем над этой проблемой…
— Я знаю, что нужно, — сразу сказала Марина, — нужно, чтобы
он мгновенно заинтересовался. Я возьму книгу Хемингуэя на английском языке. Это
его любимый писатель.
— Интересное решение, — пробормотал Циннер, — очень
интересное. С одной стороны, вы сразу заявите о своем интеллекте, с другой —
обратите внимание на ваше знание английского. Прекрасная идея. Почему вы
назвали именно эту книгу?
