Она почти не смотрела по сторонам, но заметила, что машина
повернула в сторону набережной. Москву она знала достаточно хорошо и несколько
удивилась, увидев, что они сворачивают с набережной. Марина даже не могла
предположить, что напротив Центра международной торговли, как его называли еще
в советское время, было открыто несколько элитных ресторанов. Самый известный,
«Шинок», украинский ресторан с элементами быта старого украинского села. В
одном здании были представлены рестораны русской кухни «Обломов» — на третьем
этаже — и китайской кухни «Мао» — на втором. Машина проехала чуть дальше и
остановилась у ресторана с претенциозным названием «Сато».
Водитель остановил «СААБ» рядом с рестораном. К ним подошел
молодой человек, открыл дверцу, любезно протянул руку Марине, помогая выйти.
— Вас ждут, — предупредительно сказал он, пропуская ее в
ресторан.
На лестнице стояла молодая симпатичная девушка. Марина
улыбнулась ей. Так торжественно она давно не входила в рестораны. Кажется, она
несколько заработалась, вдруг подумала Марина. Нужно было давным-давно
куда-нибудь поехать. Хотя бы на отдых в Карловы Вары. Она слишком оторвалась от
светской жизни.
— Добрый вечер, — любезно сказала встретившая ее девушка. —
У вас заказан столик?
— Нас ждут, — строго сказал молодой человек, сопровождавший
Чернышеву.
— Конечно, — улыбнулась девушка, — меня предупредили.
Идемте, я вас провожу.
Она была в черном костюме, в мини-юбке. Марина залюбовалась
ее точеной фигуркой. Они прошли в ресторан, спустились по деревянной лестнице
на первый этаж. За занавесками сидели люди. Их провели в дальний угол, девушка
любезно показала заказанный для них столик. Марина кивком поблагодарила ее и
вдруг спросила:
— Как вас зовут?
— Лена, — улыбнулась девушка.
— Спасибо. — Ей было почему-то грустно. Может, потому, что в
годы ее молодости не было таких ресторанов в Советском Союзе и таких милых
девушек-метрдотелей. Вместо них стояли швейцары из бывших офицеров Советской
Армии и милиции, которые ставились у дверей только для того, чтобы не пускать
толпящихся в очереди посетителей в ресторан. В отличие от всего остального
человечества, где швейцары радовались каждому посетителю, в ее бывшей стране
они были церберами у дверей.
За занавеской находились двое. Кудлин прилично смотрелся в
сером костюме и темном галстуке, причем было видно, что этот дорогой галстук
его тяготил. Но Марину интересовал его сосед. Среднего роста, немного
мешковатый, редкие седые волосы, крупные очки в роговой оправе, узкий
подбородок, длинноватый нос и непропорционально большие уши, прижатые к голове.
Явно не красавец.
— Журавлев, Вениамин Денисович, — представился он,
протягивая руку.
— Марина Владимировна Чернышева, — ответила она
рукопожатием.
Кудлин отпустил ее провожатого кивком головы. Занавеска была
задернута, и они остались втроем. Они сидели с одной стороны стола, рядом друг
с другом. Было очевидно, что место напротив они оставили для нее, чтобы она в
любом случае оказалась напротив Журавлева. Она так и сделала, сев напротив
него.
— Мы уже сделали заказ, — сказал Кудлин. — Вы что любите —
мясо, рыбу?
— Больше люблю мясо, но в последнее время предпочитаю рыбу,
— улыбнулась она. Это был один из вопросов, которые они прогнозировали с
Циннером. Он был уверен, что ее спросят именно об этом.
— Какой напиток вы предпочитаете? — снова уточнил Кудлин. —
Вино, водку, пиво? Или что-нибудь другое?
— Текилу, — сказала она.
— Что? — изумился Кудлин. — Вы пьете текилу? — Он
переглянулся с Журавлевым. Тот улыбался.
— Но почему текилу? Я думал, вы любите вино? — удивленно
заметил Леонид Дмитриевич.
— Я жила в Южной Америке вместе с отцом, — ответила
Чернышева, — правда, тогда я была совсем ребенком, но потом работала в Испании
и приобщилась к этому напитку. Правда, много я не пью. Одну рюмку за вечер. Мне
этого вполне достаточно. Но если здесь нет текилы…
— Есть, конечно, — поспешно сказал Кудлин.
Когда к ним подошел официант, он довольно быстро сделал
заказ, попросив принести текилу, вино для Журавлева и пиво для себя.
— Мне сказали, что мы коллеги, — начал беседу Вениамин
Денисович, не дожидаясь, пока официант выполнит заказ.
— Я читала ваши книги, — кивнула Марина, — но не думала, что
вы такой молодой.
— Спасибо за комплимент, — усмехнулся Журавлев, — но мне уже
шестьдесят пять. Это я просто хорошо сохранился. Судя по вашему возрасту, вы
годитесь мне в дочери.
— Наверно, — согласилась Чернышева, — или в ваши ученицы,
если, конечно, вы согласитесь иметь такую нерадивую ученицу, как я.
— Отнюдь не считаю, что вы бесперспективный ученик, — вдруг
сказал Журавлев. — Я был у вас на факультете, где вы защищали кандидатскую
диссертацию, и знакомился с вашим трудом. Очень недурно. Очень. Особенно
раздел, где вы пишете об отношениях внутри группы людей, попавших в
экстремальную ситуацию. Мне понравились ваши выводы…
Она не стала комментировать его слова. Они неминуемо начали
с самого главного — он хотел убедиться, что она, во-первых,
специалист-психолог, а во-вторых, именно тот, кто работал над диссертацией.
Ведь если ее подставили, тогда она ничего не могла знать о проблемах, поднятых
в диссертации. Или хотя бы «поплыть» по конкретной тематике. Видимо, Рашковский
и Кудлин хотели в первую очередь убедиться, что они действительно знакомы с
Добронравовой уже много лет и женщине, которая называлась Мариной Чернышевой,
не делали пластической операции «под Чернышеву».
Пока официант выполнял заказ, они разговаривали с Вениамином
Денисовичем о ее диссертации. Дважды он намеренно оговорился, пытаясь проверить
ее реакцию, и дважды она поправляла его, уточняя конкретные разделы, которые
содержались в ее работе. Наконец Журавлев поднял бокал с вином.
— Надеюсь, что вы так же успешно завершите и свою докторскую
диссертацию, — почти искренне пожелал он, и они выпили за это. Затем снова
пошли расспросы о ее научной работе. Но когда официант принес огромное блюдо
вареных раков, Журавлев вдруг сменил тему:
— А как вы смотрите на возможность работы в банке «Армада»?
Как я понял, вас «сватают» на довольно высокооплачиваемую должность?
Она уловила предостерегающий взгляд Кудлина. Очевидно,
Вениамину Денисовичу не уточняли, на какую именно должность ее выдвигают.
— В целом положительно, — усмехнулась Марина. — И
подозреваю, что именно поэтому мне устраивают такой экзамен, — добавила она уже
с некоторым вызовом.
— Зачем же так категорично? — мягко возразил Журавлев. — Это
не экзамен, скорее собеседование. Мне интересны ваши взгляды на некоторые вещи,
ваша позиция. Вы, очевидно, знаете, что господин Рашковский один из самых
известных людей в стране, и он вправе рассчитывать на квалифицированного
помощника, которому он будет доверять по многим вопросам.
