Автобус остановился у дверей здания аэропорта, они прошли в
роскошный салон, где почетное место на стене занимал неизменный портрет Кемаля
Ататюрка, чье имя носил аэропорт. Пока Рашковский и Кудлин разговаривали, к
салону подъехали два больших «Мерседеса» с темными стеклами. В первую машину
сели Рашковский, Кудлин и Акпер Иманов. Один из охранников сел за руль
автомобиля. Остальные телохранители и Марина уселись во вторую машину, и обе
машины, набирая скорость, понеслись в город.
Марина молча смотрела в окно. Она была дважды в Стамбуле, но
оба раза проездом. Теперь она с любопытством улавливала новые черты города, в
облике которого история оставила свои увлекательнейшие знаки, неповторимые
памятники архитектуры и зодчества. Их ждали номера в роскошном «Свиссотеле»,
одном из самых шикарных не только в Стамбуле, но и во всей Турции. Они довольно
долго ехали по шоссе, затем свернули к центру города и наконец, поднявшись по
довольно крутому подъему, оказались у отеля.
«Свиссотель» стоял на горе таким образом, что вы сразу
попадали на девятый этаж, а уже затем на прозрачных лифтах спускались в недра
горы, где размещалось все здание. Либо поднимались вверх, до самого
четырнадцатого этажа. Отель как бы висел на горе над городом, вызывая
восхищение замыслом архитекторов, спроектировавших подобное чудо. На уровне
седьмого этажа находился ресторан с большой террасой, откуда открывался
восхитительный вид на Босфор. У подножия горы были расположены открытые
бассейны и сад, в котором могли отдыхать гости отеля.
Как и во всех пятизвездочных отелях Турции, здесь был
установлен турникет для посетителей, который проверял наличие металла. Но такой
почетный клиент, как Рашковский, мог войти в отель без проверки. Подбежавший
метрдотель лично пропустил всю его свиту в обход турникета. Охрана почтительно
здоровалась с гостем. Все знали, что он остановится в одном из лучших номеров,
в сюите, который был приготовлен к приезду банкира.
В президентском сюите разместился сам Рашковский. В соседнем
— его охрана. Кудлин и Марина жили в обычных номерах, находящихся в соседнем
здании. Рашковский поглядывал на часы. Очевидно, он куда-то торопился. К
полуночи они наконец разместились в своих номерах, и тут к Марине постучал
Кудлин. Она, не успев еще разложить свои вещи, открыла дверь.
— Что случилось? — спросила она, увидев в «глазок» Леонида
Дмитриевича.
— Потребуется ваше знание английского. Сейчас мистер Адамс
будет звонить Валентину Давидовичу. Вы будете помогать ему понять все нюансы
разговора. Он абсолютно секретен. Надеюсь, это вы понимаете?
— Можно я переоденусь? — спросила она. — Я только вошла в
номер.
— Нельзя, — отрезал Кудлин, — Адамс может позвонить в любую
секунду. Идемте со мной и не теряйте времени.
— Но десять секунд вы мне дадите? — разозлилась она.
— Десять дам, — он взглянул на часы, — время пошло.
Она успела только поправить волосы. И посмотреть на себя в
зеркало.
— Идемте, — кивнула она, выходя из номера. В глазах Кудлина
мелькнуло удивление.
— Я думал, что ваши десять секунд растянутся на целую
минуту, — признался он, едва поспевая за Мариной.
У дверей президентских апартаментов, где остановился
Рашковский, на стуле сидел Акпер. Увидев Кудлина с Мариной, он вскочил,
открывая дверь. Очевидно, Рашковский его заранее предупредил об их приходе. В просторной
гостиной на столе стояла ваза, наполненная экзотическими фруктами, и бутылка
шампанского. В низких и высоких вазах и кашпо — много цветов, нежный аромат
которых наполнял гостиную.
Рашковский вышел из кабинета в расстегнутой у ворота
темно-синей рубашке и в мягких серых брюках. Увидев Кудлина и Марину, он
кивнул, приглашая их садиться.
— У нас будет очень важный разговор, — сказал он, обращаясь
к Марине, — и я боюсь, что моего английского недостаточно. Здесь важны нюансы,
каждое слово, каждый звук. В кабинете есть специальный телефон, к которому
подключается вторая трубка для переводчиков. Когда он позвонит, мы одновременно
снимем трубки. Старайтесь переводить дословно, буквально так, как он говорит.
Если можно, уточняйте даже интонацию. Мне важна каждая деталь. Но так, чтобы он
не понял. Был уверен, что говорит только со мной. Вы меня поняли?
— Вполне, — сказала она, — я все поняла.
Ждать, однако, пришлось долго, минут сорок. Рашковский
нервничал, постоянно выходя из гостиной. Кудлин сидел на диване, но она видела,
как он был напряжен. Наконец раздался телефонный звонок, и Рашковский поспешил
в кабинет. Она вошла следом, и он показал ей глазами на трубку. Она подняла ее,
когда Рашковский уже здоровался с мистером Адамсом.
— Мы рассмотрели ваше предложение, мистер Рашковский, —
сообщил Адамс, — боюсь, что я должен вас огорчить. Я не смогу уговорить своих
друзей выделить обещанный кредит России. Нам недостаточно гарантий вашего
банка.
Она переводила синхронно. Нужно было успевать слушать и
говорить. Это было очень трудно, но она старалась.
— Мистер Адамс, — нервничая, с довольно сильным акцентом
начал Рашковский, — я понимаю ваши мотивы. Я все прекрасно понимаю. Но почему
вы считаете наши гарантии недостаточными?
— У вас солидный банк, мистер Рашковский, — Адамс говорил
медленно, подбирая каждое слово, и это облегчало ее задачу, — но вы должны
понять наши интересы. Если ваша страна объявит дефолт, то, соответственно,
пострадает и ваш банк. В этом случае гарантий вашего банка будет явно недостаточно
для многомиллиардного кредита, о чем у нас шла речь.
— Мистер Адамс, — сказал Рашковский, взглянув на Марину, —
мы предлагаем не только активы нашего банка. Мы предложим вам активы и
нескольких других банков. Мы готовы даже рискнуть и передать под гарантию
кредита МВФ часть наших частных вкладов, размещенных на счетах в американских,
французских и швейцарских банках. Разумеется, на условиях… как будет: полной
конфиденциальности? — быстро спросил Рашковский. Она ему подсказала.
Адамс молчал несколько секунд. Она даже испугалась: неужели
он решил прервать разговор из-за нее? Наконец Адамс сказал:
— Какую конкретно сумму вы можете назвать?
— Сумму? — Рашковский взглянул на Кудлина, тот кивнул
головой в знак согласия. Очевидно, они уже обговаривали этот вопрос.
— Два миллиарда долларов, — выдохнул Рашковский, взглянув
теперь на Марину. Она стояла рядом, не изменившись в лице. Даже такая сумма не
должна была ее волновать.
— Хорошо, мистер Рашковский. Я попробую убедить своих
друзей. Как скоро вы можете передать нам список счетов?
— В течение трех дней, — сказал Рашковский, снова взглянув
на Кудлина. Тот пожал плечами. Очевидно, это был слишком короткий срок. — Три
дня, — твердо сказал Рашковский.
