— Я попробую переговорить еще раз, — пообещал Адамс, — но
вам следует увеличить сумму, хотя бы еще на десять процентов. До свидания,
мистер Рашковский.
— До свидания. — Рашковский бросил трубку и крикнул, уже не
сдерживаясь: — Сукин сын!
Марина положила свою трубку.
— Я больше не нужна? — осторожно спросила она.
— Что? — он все еще был под впечатлением разговора. — Нет,
не нужны, — опомнился Рашковский. — Спасибо. Вы можете идти отдыхать.
Выходя из гостиной, она услышала громкий голос Рашковского:
— Завтра вечером мы должны все решить. Меня не интересует,
что они думают. Завтра вечером они все согласятся с моим решением…
Марина вышла в коридор. Очевидно, Адамс должен гарантировать
кредит через МВФ, который Россия не может получить. И Рашковский решил
предъявить в качестве гарантии миллиарды мафии. Но почему он хочет решиться на
такой безумный шаг? Почему он готов рискнуть такой невероятной суммой? Или он
хочет таким образом переломить ситуацию?
Она вернулась в свой номер. Спать не хотелось. Она подошла к
столу. Очевидно, Рашковскому действительно было нужно это решение. Настолько,
что он готов рискнуть не только своим состоянием. Неожиданно она услышала
какой-то шорох. Резко обернувшись, она увидела, как под дверь просовывают
конверт. Марина сделала несколько шагов к двери, конверт уже протолкнули. За
дверью послышались быстрые удаляющиеся шаги. Она открыла дверь, посмотрела в
коридор. Мелькнула форма служащего отеля. Наверное, его попросили просунуть
конверт под дверь, поняла она.
Наклонившись, она подняла конверт, открыла его. Там была
карточка японского ресторана, находившегося внизу. Кажется, ей сегодня не дадут
переодеться. Она быстро вышла из номера, закрыла дверь и прошла к лифту. Кабина
лифта словно зависла над горой, спускаясь вниз. Вокруг полыхало море огней,
виден был Босфор и корабли, проходившие по проливу. «Свиссотель» находился
действительно в одном из самых красивых мест Стамбула. Она спустилась на пятый
этаж, где размещался японский ресторан.
В зале было почти пусто, всего несколько посетителей. Она
прошла к первому незанятому столику и попросила принести ей зеленый чай с
жасмином. Официант кивнул, исчезая за бамбуковой занавеской. Через минуту он
появился. Кроме стакана с чайником, он положил на столик мобильный телефон. И
быстро исчез. Звонок раздался почти сразу. Она подняла трубку.
— Добрый вечер, — сказал Циннер, — что случилось? Почему вы
так неожиданно оказались у Рашковского? Зачем он вас позвал?
— Он обговаривал кредит МВФ через мистера Адамса, —
торопливо сообщила она, — предлагал гарантии в два миллиарда долларов в частных
банках. Очевидно, это деньги…
— Я понимаю, — сказал Циннер, перебивая ее. — Это
международное слово, не нужно его произносить. Адамс согласился?
— Попросил прибавить еще десять процентов. Обещал поговорить
с друзьями.
— Ясно. Учтите, Марина, что этот вопрос очень волнует
институт, в котором вы работали много лет. До свидания.
Она поняла, что он имеет в виду Службу внешней разведки.
Допив чай, она оставила на столе купюру в десять миллионов лир, что
соответствовало примерно восемнадцати долларам. Отключила телефон и оставила
его рядом с чайником. После чего вышла из ресторана и поднялась в свой номер.
На следующий день Рашковский за завтраком не появился. Не
было и Акпера, следовавшего за боссом как тень. Кудлин и Марина оказались за
столиком вдвоем. И еще два телохранителя, усевшиеся за соседний столик. Когда
завтрак закончился, Кудлин попросил ее подняться в номер и никуда не
отлучаться. Только в четыре часа дня позвонил Кудлин и сообщил, что она может
считать себя свободной. Сегодня ее услуги не нужны. Марина не понимала, что
происходит. Ведь у Рашковского накопилось столько неотложных дел…
Она не стала выходить в город, решив пообедать в ресторане.
Уже сидя за своим столиком, она услышала рядом громкую русскую речь. Трое
мужчин, сидевшие за соседним столиком, откормленные, плечистые, с мощными
затылками и маленькими лбами, были чем-то неуловимо похожи на мясников со
скотобойни и друг на друга — тупыми выражениями сытых и глупых лиц, громкими
голосами и манерами наглых выскочек, привыкших считать свое мнение выше мнения
других.
Марина вернулась в свой номер. Безделье было хуже всего. Она
переключала каналы телевизора, досадуя на пустоту программ, когда вдруг
раздался телефонный звонок.
— Извините меня, — услышала она голос Циннера, который сразу
же узнала, — это номер семьсот двадцать первый?
— Нет, вы ошиблись, — она поняла, куда ей следует идти.
Через несколько минут она уже стучалась в этот номер. Дверь
открыл сам Циннер. Очевидно, он успел прилететь сегодня в Стамбул. Руководство
не доверяло никому из офицеров выходить на связь с ней, считая операцию
Чернышевой сверхважной.
— Входите, — кивнул Циннер, поспешно закрывая за ней дверь.
— Вы знаете, что сегодня в Стамбуле состоится встреча всех высших авторитетов
преступного мира? Они слетелись в Стамбул за последние два дня.
— Я видела в ресторане рожи их охранников, — заметила
Марина, — но не думала, что все настолько серьезно.
— Они соберутся у Рашковского, — взволнованно сказал Циннер,
— и вам нужно обязательно туда попасть. Под любым предлогом.
— Как это — попасть? Зайти и сказать: здравствуйте, я
пришла? Рашковскому не нужен переводчик на русский язык.
— Сейчас не время шутить, — перебил ее Циннер, — такая
встреча бывает один раз в год или в два. У нас может появиться уникальная
возможность узнать об их планах. Нельзя упускать такой шанс. Я должен показать
вам фотографии.
Циннер достал из кармана фотографии, разложив их на столе.
— Это Гога — Валериан Гогоберидзе. Это Керим Гусейнов.
Лидеры кавказских группировок. Это Петр Прокопчук. Это Семен Мальцев,
заменивший убитого Звонкова. Считают, что его кандидатуру одобрил сам
Рашковский. Говорят, что люди Мальцева убрали Галустяна, который имел какой-то
конфликт с Рашковским. Запомните?
— Постараюсь, — она внимательно смотрела на фотографии.
— Теперь нужно продумать повод, — Циннер вздохнул, взглянув
на Марину, — у вас есть какие-нибудь предложения?
— Нет. Я не представляю, под каким соусом я могу там
появиться.
— Придумайте, — потребовал Циннер, — любой повод. Вам нужно
появиться у Рашковского.
— Я не могу с ходу придумать такой повод, — разозлилась
Марина.
— Может, вам позвонить в Лондон и узнать, как его девочка? —
предложил Циннер. — Если у нее есть изменения к лучшему, сообщить об этом отцу…
