— Почему?
— Потому что он был завернут в полотно.
— И о чем это говорит?
Я объяснил:
— Предположим, некая женщина загорелась желанием заиметь
этого божка и она знает, что наилучший способ вынести его — это спрятать в
фотокамеру. Эта «Спид грэфик», где находился идол, снабжена широкоугольным
объективом. Другими словами, этим фотоаппаратом без перезарядки можно сделать
только один снимок. Обычно им пользуются, чтобы сфотографировать гостей за
столом, и последним в эту ночь фотограф собирался сделать именно такой снимок.
Кто-то, кто знал фотографа и его фотоаппараты, мог быть абсолютно уверен в том,
что спрятать нефритового божка надежнее всего в этой камере. Таким образом,
некая женщина, которая вознамерилась заполучить статуэтку, использовала в своих
целях Лионеля Палмера, чтобы достать для нее каштан из огня. Затем осталось
зайти как бы мимоходом в палмеровскую студию, задать несколько вопросов, а
возможно, и договориться о свидании с ним, самым отвратительным мерзавцем,
какого только можно себе представить, дождаться удобного случая, открыть заднюю
крышку фотоаппарата, забрать божка и удрать.
— А при чем тут полотно? — спросила Берта.
— Фотограф мог спьяну засунуть полотно в камеру, но он не
мог завернуть в него божка так аккуратно.
Явно женская рука.
У Берты алчно блеснули глаза.
— Послушай, — сказала она, — меня осенило. Скажи ему, что в
данный момент ты не можешь открыть, где обнаружил божка, потому что продолжаешь
работать, чтобы привлечь виновного к ответственности. Это позволит проработать
еще четыре-пять дней. Ты послоняешься возле фотостудии и увидишь, кто туда
придет.
— Я не собираюсь слоняться возле этого парня неделю, он мне
противен, — заявил я.
— Тогда я сама за него возьмусь, — решила Берта. — Мы
повозимся еще немного, а потом представим Крокетту полный отчет. Докажем или
то, что фотограф виновен, или то, что он только инструмент.
— Послонявшись вокруг него, — пообещал я, — ты многое
узнаешь о жизни.
— Я достаточно знакома с реальной жизнью, — сказала Берта.
— Узнаешь углубленно и с вариантами.
— Я давно углубилась, изменилась и познала истину, — сказала
она. — Убирайся к чертям! Ты пойдешь разыгрывать спектакль с Крокеттом, а я
займусь выворачиванием фотографа наизнанку… А может, поручить это Еве Эннис?
Я заметила, он к ней неравнодушен.
Я покачал головой:
— Ты заблуждаешься, Берта. Нужно выложить наши карты
Крокетту на стол, побыстрее вернуть вещи, а уж затем он, если пожелает получить
дополнительные сведения о Лионеле Палмере, поручит нам добыть их.
Берта утомленно вздохнула:
— С тобой спорить — все одно что с календарем.
Убирайся отсюда к чертям и делай как знаешь. Во всяком
случае отправляйся к нему.
Глава 9
Я не смог миновать вахтера в дежурке многоквартирного дома,
не объяснив ему, куда и зачем я несу это чертово духовое ружье. Может, я и
сумел бы проскочить мимо конторки, сделав вид, что я — один из жильцов, но
духовое ружье не допускало такого поведения.
— О вас должны были предупредить, — сказал человек за
стойкой.
— Дональд Лэм, — представился я. — Позвоните мистеру
Крокетту.
Он передал сообщение обо мне наверх, потом сказал:
— Мистер Крокетт в настоящее время недоступен, мистер Лэм,
но его жена примет вас в своей студии. Это на двадцатом этаже, с другой стороны
дома. Бой поднимет вас.
— Хорошо, — согласился я.
Поразмыслив, я понял, что нелепо ожидать удивления и
восторга на лице Дина Крокетта-второго. Он окружил себя стеной и вовсе не
расположен чему-либо удивляться.
Бой поднял меня на двадцатый этаж, а затем, вместо того
чтобы пройти к секретному лифту, провел меня по коридору и позвонил в дверь с
надписью: «Квартира 20-А». К двери подошла миссис Крокетт, сплошная улыбка и
грация. На ней был художнический халатик, и от нее слегка пахло скипидаром. Но
взглянув на меня, Филлис перестала улыбаться. В глазах ее застыло изумление.
— Духовое ружье! — воскликнула она.
— Духовое ружье, — подтвердил я и добавил: — У меня также с
собой…
— Мистер Лэм, войдите.
Она с улыбкой отпустила боя и вошла в квартиру.
— Это мое хобби, — объяснила она. — Здесь я провожу много
времени. Я люблю рисовать, а мой муж, вы знаете, подолгу отсутствует… Я хорошо
провожу время. — Она лукаво взглянула на меня: — А теперь вы скажете, что
дьявол находит забаву для праздных рук.
— Так вы боитесь праздности? — спросил я.
— Не боюсь, — возразила она, — но убеждена, так лучше. —
Опять взглянула на меня и пригласила: — Пойдемте в мою студию.
Комната была действительно оборудована как студия: высокие
окна с матовыми стеклами, драпировки, позволяющие регулировать освещение,
мольберт с натянутым холстом. Десятки картин вокруг. И обнаженная натурщица,
стоящая на помосте в позе, какую в рекламах принимают женщины-фотомодели якобы
только что включившие автомобильный двигатель.
— Ох, я про тебя забыла, — сказала миссис Крокетт. — Я…
Надеюсь, ты не возражаешь?
— Ну, возражать уже поздно, — ответила натурщица.
Филлис Крокетт рассмеялась:
— Рискну предположить, что мистер Лэм и раньше видел
обнаженных женщин.
Она подошла к креслу, оглядела его и спросила:
— Где тут твое платье, Сильвия?
— Я повесила его в стенной шкаф.
— Я достану его, — произнесла миссис Крокетт, — а затем
представлю вас друг другу официально.
Девушка засмеялась:
— Знаешь, лучше сначала представь нас друг другу, а потом я
оденусь.
Филлис сказала:
— Мисс Хэдли, это Дональд Лэм. Он в настоящее время работает
на… В общем, он принес Дину кое-какие вещи.
Сильвия Хэдли улыбнулась мне:
— Приятно познакомиться, мистер Лэм.
Она спокойно прошла к стенному шкафу, набросила на плечи
шаль и села. Теперь я смог хорошенько рассмотреть ее лицо. Лицо этой девушки я
видел днем раньше на одной из фотографий в студии Лионеля Палмера. Внезапно
меня осенило.
— Вы принесли духовое ружье и что-то еще? — спросила миссис
Крокетт.
— Духовое ружье, — твердо прервал я.
