— Ничего он не щупает! — огрызнулась девушка.
— Я не слепая, — возразила Берта. — Ради Бога, кончайте с
этим! Мы начнем сегодня работать?!
Фотограф переставил лампу-вспышку и зарядил в фотоаппарат
новую кассету.
— Все готовы?
Мелвин Отис Олни приказал архивариусу:
— Оттяни оба носка. Так твои ноги выглядят длиннее и
стройнее. Носки в пол! Теперь сделай глубокий вдох… О'кей, Лионель, ее можно
отпустить.
Берта скривила лицо в глуповатой улыбке. Эта сладенькая,
ненатуральная улыбка шла ей, как почтовый штемпель — стодолларовой банкноте.
Опять сверкнул блиц.
— Прекратите, — изрекла Берта. — Идите к черту!
— Еще разок, — возразил фотограф. — Теперь сделаем по
размеру страхового полиса.
Он выдернул кассету, сунул в фотоаппарат другую, достал из
кармана новую лампочку, лизнул цоколь и ввинтил ее в патрон рефлектора. Поднял
фотоаппарат, отрегулировал объектив и попросил:
— Теперь, пожалуйста, улыбнитесь.
Берта глубоко вздохнула. Мне показалось, что я слышу скрежет
ее зубов.
Олни сказал:
— Нам хотелось бы сделать снимок одного из двоих компаньонов
и…
— Только быстро! — сквозь зубы процедила Берта; ее лицо
скривила злобная усмешка. — Хотя кое-кто готов работать и в этом кабаке…
Убирайтесь!
Фотограф, не спуская глаз с ее губ, подождал, пока лицо
Берты не приняло нужного выражения. Она, в сущности, женщина разумная и потому
приподняла уголки неразжатых губ в подобие улыбки. Блиц сверкнул еще раз.
Берта прошипела архивариусу:
— Хватит. Слезай со стола и принимайся за работу.
Берта направилась было в свой кабинет, но, видимо сочтя
необходимым объяснить мне, что происходит, остановилась и небрежно произнесла:
— Дин Крокетт-второй дает бал и нанимает нас охранять вход,
чтобы никто посторонний не проник в квартиру. В прошлый раз, когда он устраивал
прием, кто-то из незваных гостей стибрил нефритовую статуэтку стоимостью шесть
тысяч долларов. Он хочет быть уверенным, что такое не повторится. Считает, что
главное — не допустить на бал посторонних, а приглашенные вне подозрений.
Я сказал:
— В таком случае ты не сможешь охранять драгоценности.
Только вход.
— Точно, — вмешался Олни. — Вход. И агентству поможет
реклама, мистер Лэм. Это в интересах не только мистера Крокетта. Облегчит вам
работу. Предупреждение незваным гостям, что их не потерпят, — половина успеха.
— Я вызову для охраны самых опытных агентов. — заверил я.
— Хорошо, — согласился Олни. — Одна из причин, почему я
захотел увидеть в газете именно ее изображение: она выглядит так сурово… — Он
спохватился: — Я хотел сказать, так профессионально…
Берта едва не испепелила его гневным взглядом.
— Не трудись деликатничать, — сказала она. — Я жестокая
волчица и знаю это.
— Мы решили обратиться в детективное агентство, где работает
женщина-профессионал, — пояснил Олни. — Мистер Крокетт полагает, что нефритовую
статуэтку украла женщина. А мужчина не может подойти к даме и сказать: «Прошу
прощения, мне показалось, что вы только что сунули под платье статуэтку». У
решительной женщины-детектива — совсем другие возможности.
Олни с улыбкой посмотрел на Берту.
— Я переверну ее вверх тормашками, поставлю на голову и
вытрясу все, что бы она ни спрятала, — пообещала Берта. — У меня никто ничего с
собой не унесет.
Я сказал Олни, что это коронный прием Берты, кивнул ей и
пошел в свой кабинет.
Элси Бранд, моя секретарша, вскрывала почту.
— Почему ты не сфотографировалась? — поинтересовался я.
— Меня не позвали.
Я посмотрел на ее ноги.
— Ты работаешь гораздо лучше архивариуса.
Она покраснела, затем засмеялась и сказала:
— Архивариус ведет прием посетителей. Она общительна и
дружит с фотографом. Не думаю, что мои ноги — предмет, достойный внимания.
— Два предмета, — уточнил я.
Она буквально швырнула мне письмо:
— Вот на это нужно ответить немедленно, Дональд.
Глава 2
Наш рекламный материал украсил ближайший номер вечерней
газеты. Снимок получился очень неплохо. Ножки архивариуса выглядели весьма
соблазнительно, и Берта Кул, подобная семидесятипятикилограммовому мешку
картошки, с бульдожьей челюстью и сверкающими глазками, эффектно
контрастировала с миниатюрной девушкой. Статья, озаглавленная: «Дин Крокетт
объявляет войну воришкам», не могла не понравиться даже самому требовательному
редактору: в ней было упомянуто все, что могло способствовать популярности
Крокетта, — путешествия, охота на крупного зверя, приключения, два предыдущих
брака. На фотографии красовалась его теперешняя жена — знойные глазки и
белокурые локоны над эффектными округлостями. Описаны особые апартаменты, нечто
вроде «дома в доме», изложена история о незваных визитерах, которые заявились
на прошлую вечеринку. Перечислены крокеттовские безделушки, унесенные
охотниками за сувенирами три недели назад, и в частности резной нефритовый
Будда.
«Предстоящий прием, — говорилось в статье, — будет взят под
охрану хорошо известным детективным агентством „Кул и Лэм“. Берта Кул, главный
компаньон, готова сама взяться за работу, и не поздоровится любому, кто
попытается войти, не будучи приглашенным, равно как и тому, кто вознамерится
улизнуть с каким-нибудь экспонатом бесценной коллекции Дина Крокетта-второго».
Далее в статье сообщалось, что сотрудник Крокетта Отис Олни,
ведающий связями с общественностью и светской жизнью, тщательно просеял список
гостей.
Прежде чем лифт поднимет их с верхнего этажа до «дома в
доме», каждому придется показать приглашение.
Это будет музыкальный вечер с демонстрацией фильмов, которые
Крокетт снял во время своего последнего путешествия на Борнео.
Газетную статью иллюстрировали также снимки самого Крокетта
с духовым ружьем в руках и его яхты, на борту которой он «объехал весь мир».
Словом, полный отчет вплоть до нынешнего дня.
Прочитав статью, я спросил у Элси Бранд:
— Как восприняла это Берта?
— Буквально пожирает ее, — ответила Элси. — Приказала, как
только принесут, подать ей газеты. Важничает, как павлин.
— А архивариус?
— Ходила вчера на свидание с фотографом.
