— Ну что вы, я весь внимание. Вы взяли нефритового идола.
Можно мне закурить?
— Нет, — ответила она с недовольной гримасой.
— А вы сами не хотите?
Она поколебалась. Потом сказала:
— Хорошо.
Я дал ей сигарету. Она потянулась к огоньку зажигалки, держа
мою руку и глядя поверх пламени мне в лицо.
— Дональд, мне нужна ваша помощь. Я ужасно, ужасно в ней
нуждаюсь!
— Продолжайте, — сказал я. — Вы украли нефритового идола.
Как это произошло?
— Дональд, я расскажу, если обещаете мне верить.
— Я верю, что вы украли нефритового божка.
— Ну тогда почему вы так… так несерьезно к этому отнеслись?
— А вам хотелось бы, чтоб я шлепнулся на пол в обмороке? Вы
украли божка. Теперь вы вознамерились рассказать мне об этом только потому, что
знаете: я знаю, что божка украли вы, и знаю, каким способом вы незаметно
вынесли его из квартиры.
— Нет-нет, Дональд, клянусь, что это неправда! Если бы вы
только выслушали меня! Позвольте мне рассказать вам всю историю.
— Продолжайте, — сказал я. — Вы так торопили меня приехать.
А теперь ведете себя так, будто у вас уйма времени.
— Боюсь, что нет.
— В таком случае лучше не тянуть.
Она придвинулась ко мне еще ближе. Юбка скользнула вверх, до
самых резинок туго натянутых чулок, обнажив ноги целиком. Ее губы были в двух
сантиметрах от моего уха.
— Дональд, — почти прошептала она, — я предала своего друга.
— Какого друга?
— Филлис.
— Каким образом предали?
— Я кое-что сделала с… с ее мужем.
— Кое-что?
Она немного поколебалась:
— Ну, он хотел, чтобы я приняла участие в одной интриге, в
заговоре.
— Что это за заговор?
— Я не знаю. Это был целиком его план. Он очень умный.
Интрига была продумана до мелочей, а мне досталась в ней лишь небольшая роль.
— Что он хотел от вас?
— Он хотел, чтобы я украла идола.
— Ого! — промолвил я. — Вы пытаетесь оправдаться тем, что
взяли божка якобы по просьбе самого Крокетта?
— Конечно, Дональд. Именно об этом я и пытаюсь сказать вам.
— Ну вот вы и сказали.
— Нет, я еще не все сказала. Только изложила голые факты.
— А теперь желаете приодеть их?
— Нагота интересна, — изрекла она, — но не всегда
артистична.
— Ладно, — согласился я, — протест против наготы принят.
Продолжайте и приоденьте факты.
— Дональд, я опасаюсь, что вы заранее осудили меня.
— Я пытаюсь выслушать вас.
— Но вы не облегчаете мне задачу.
— Чего вы от меня хотите?
— Сочувствия. О, Дональд, я чувствую себя ужасно одинокой и
беспомощной. Мне сейчас так нужен сильный мужчина, который… который защитил бы
меня.
— Я не сильный.
— Нет, Дональд, вы очень сильный. Вы замечательный, только
не знаете этого.
Это относится к голой правде? — спросил я. — Или к одеянию?
— Мне кажется, вы только пытаетесь быть гадким, — сказала
она и попыталась толкнуть меня, но только ушиблась сама, ибо, когда ее тело
откинулось далеко назад, я наклонился вперед, чтобы дотянуться до пепельницы.
Она глубоко вздохнула.
— Это было вот как, — начала она. — Дин Крокетт пришел ко
мне и сказал, что хочет устроить кражу в ночь этого приема. Что хочет, чтобы
второй нефритовый Будда тоже исчез.
— Почему?
— Ему нужен был предлог, чтобы нанять детективов.
— Для чего?
— Этого я не знаю.
— Постарайтесь точно пересказать, что вам сказал Дин
Крокетт.
— Он сказал мне, что ему совершенно необходимо создать
впечатление, будто какой-то вор украл второго нефритового Будду из его
коллекции. Сказал, что собирается нанять детектива. Мало того, поместил в лифт
рентгеновскую установку и может ее включать, когда захочет.
— Чтобы предотвратить кражи? — спросил я.
Она сказала:
— Я пришла к выводу, что цель была совсем другая.
— Какая же?
— Людей, входящих в квартиру, просвечивали рентгеновскими
лучами, чтобы узнать, нет ли при них оружия.
Как только человек входит в лифт, включается рентгеновская
установка, изображение передается на флуороскоп, а с него при помощи особого
устройства проецируется на экран наверху. Не знаю, как это делается.
Используются то ли зеркала, то ли специальная телевизионная система.
Во всяком случае, каждый, кто входил в лифт, мог быть
обследован человеком, сидящим в маленькой кабинке позади шахты лифта.
— Вы уверены в этом?
— О да, — засмеялась она. — Мы говорили о наготе. Мой Бог,
посмотрели бы вы на женщину через этот флуороскоп! Можно разглядеть каждую
косточку. Та же система, что и в тюрьмах. Посетители в наиболее надежных
тюрьмах, вы знаете, просвечиваются рентгеном.
Они становятся в одну из кабин, и охранники изучают все, что
при них… — Хихикнув, Сильвия добавила: — Особенно интересно рассматривать через
этот флуороскоп мужчин.
— И какое впечатление?
— О, — сказала она, — у мужчин в карманах полно всякого
хлама: портсигары, монеты, булавки для галстука, запонки. Все что угодно.
— Вы наблюдали людей, поднимающихся и спускающихся в лифте?
— Да.
— Зачем? Просто чтобы позабавиться?
— Нет. Я работала на мистера Крокетта.
— Что значит «работала»?
— Ну, я сидела там, когда он ожидал, что у кого-то из его
посетителей может быть оружие. Поднимающихся и спускающихся в лифте
просвечивали специальные контролеры; иногда этим занималась я.
— Вы были настолько близки с ним?
— Достаточно близка.
— Итак, он сказал вам, будто желает, чтобы этого нефритового
Будду украли?
— Да.
— И эта кража понадобилась ему как предлог, чтобы держать
детектива, охраняющего квартиру?
