— Да, это была часть его плана.
— А в чем состояла суть плана?
— Я не знаю. Это-то меня и беспокоит.
— И все же вы что-то предполагаете?
— Ну, он собирался нанять опытного детектива… Она должна
была… Видите ли, он хотел, чтобы это была женщина, которая смогла бы обыскать
приглашенных дам, если понадобится, и…
— Подождите минутку, — перебил я. — Попробуйте-ка взглянуть
на это с другой стороны. Почему Крокетту захотелось получить возможность
обыскивать приглашенных дам?
— Чтобы удержать их от соблазна унести что-нибудь.
Я покачал головой:
— Я так не думаю. Крокетт был богат. Попытавшись обыскать
какую-либо гостью, он покрыл бы себя позором.
— Но не в том случае, если гостья действительно попыталась
что-либо украсть.
— Он хотел схватить ее за руку, — сказал я. — Но для этого
нужно быть абсолютно уверенным в том, что делаешь. Предположим, гостья просто
отказалась подвергнуться обыску и предоставила ему возможность вызвать полицию,
если уж он зашел так далеко.
— Он может так поступить?
— Может, но никогда не поступит.
— Он сказал мне, что собирается нанять такую фурию, что
никто не отважится ей противоречить.
— И он нашел такую женщину-детектива?
— Да, вашего компаньона Берту Кул.
Тогда почему он захотел, чтобы украли нефритового Будду?
— Я думаю, Дональд, это было завязкой интриги.
Продолжение планировалось на следующий день после приема.
Зачем-то ему нужна была эта кража. Во всяком случае, он сказал мне, что надо
сделать. Я подождала удобного момента, вдребезги разбила стеклянный колпак,
взяла оставшегося нефритового Будду, завернула его в полотно и положила в
камеру Лионеля Палмера для групповых снимков, ту, с широкоугольным объективом.
Мистер Крокетт сказал мне, что камера будет использоваться только один раз за
весь вечер — для того чтобы сделать снимок всех собравшихся за столом гостей,
после чего, сказал он, Лионель не будет пользоваться ею, и она послужит
превосходным сейфом для нефритового Будды. Видите ли, рентгеновскую установку
всегда отключают, когда Лионель Палмер поднимается или спускается, потому что в
противном случае снимки Лионеля будут затуманены. Рентгеновские лучи просто
разрушат пленку. Мне кажется, что однажды Лионель догадался о рентгеновской
установке в лифте. Он не мог понять, что случилось с его пленками, пошел к Дину
Крокетту и сказал ему о порче пленок и что он, похоже, на какое-то время
оказался вчера под рентгеновским излучением.
— Вот тогда Крокетт и сказал ему про рентгеновские лучи в
лифте?
— Сказал он ему или нет, я не знаю, но пообещал Лионелю
выяснить, в чем дело, и принять меры, чтобы этого больше не случилось. Сказал
что-то про защитные устройства, которые должны были быть установлены неким
детективным агентством; больше, мол, он ничего не знает.
— Итак, Дин Крокетт велел вам взять нефритового Будду и
засунуть его в фотокамеру. Что вы должны были делать потом?
— Ну, конечно, Лионель вынесет ее, а я должна зайти к нему
на следующий день и… Лионель несколько раз снимал меня для рекламы, и я приду
якобы договориться о следующих снимках. Мистер Крокетт сказал: Лионель
наверняка будет весь день в лаборатории, проявлять и печатать снимки,
увеличивать их для различных рекламных целей, и если я немного потолкусь там,
то без затруднений доберусь до полки, где хранятся фотоаппараты, и заберу
Будду. И никто не догадается, каким путем он исчез из квартиры.
— Ну и что же?
— Вы… вы большая умница, вычислили, где спрятан нефритовый
Будда, пришли и вынули его из фотоаппарата Лионеля и затем поставили кого-то
следить за его студией, так что, когда я пришла в фотостудию и попыталась
вынуть Будду из камеры, вы могли схватить меня за руку.
— И вы это знали?
— Вскоре догадалась.
— И зачем вы теперь мне все это рассказываете?
— Я боюсь.
— Чего?
— Лионель не станет меня покрывать… Меня обвинят в краже
нефритового Будды. Я слишком много сказала Лионелю, и он знал, что именно я
положила нефритового Будду в фотокамеру и пришла только затем, чтобы достать
его. Конечно, когда Будда исчез, я обвинила Лионеля в том, что он нашел его и
спрятал…
— Ну и? — спросил я.
Она погладила кончиками пальцев мою щеку, нежно откинула мои
волосы назад.
— Теперь, — сказала она, — я более или менее в вашей власти,
поскольку после гибели Дина Крокетта некому подтвердить мою историю, и… я могу
оказаться в ужасно затруднительном положении, если вы меня не выручите.
— Неужели, — сказал я, — вам не пришло в голову, что я
работаю на своего клиента.
— Конечно пришло. Поэтому я и захотела встретиться с вами.
— У меня уже есть клиент, Сильвия.
— Я знаю. Это миссис Крокетт.
— И поэтому я не в состоянии ничего сделать для вас.
— Дональд, посмотрите на меня, — попросила она.
— Я слушаю. Мне нет нужды смотреть.
— А я хочу смотреть на вас. И хочу, чтобы вы смотрели на
меня.
Она подвела руку под мой подбородок, нежно, но твердо
наклонив мою голову к своей.
— Теперь смотрите мне в глаза, Дональд, — сказала она. — Я
хочу, чтобы вы это знали. Я не попросила бы вас прийти сюда, если б не
чувствовала, что вы нуждаетесь во мне так же сильно, как я нуждаюсь в вас.
— Почему это я в вас нуждаюсь? — спросил я.
— Чтобы защитить Филлис.
— И как вы собираетесь помочь мне защитить Филлис?
— Я могу забыть про то, что Филлис зашла в ванную и закрыла
дверь, — сказала она. — Затем я услышала, как окно открылось. Мною овладело
любопытство, я обернулась и взглянула через плечо на окно студии…
— Вы хотите сказать, что увидели окно ванной? — спросил я.
— Нет, я не могла увидеть окно ванной. Я стояла на
натурщицком помосте, около окон с матовым стеклом.
Некоторые из них для проветривания поворачиваются на
шарнирах так, что верхняя часть оказывается внутри комнаты, а нижняя — снаружи.
Немного, только чтобы пропустить воздух… Они не хотели, чтобы оно
поворачивалось на больший угол, тогда из окон других квартир можно было бы
заглянуть в студию, а тогда… Ну, вы знаете, тогда увидели бы голую натурщицу…
некоторых людей шокирует вид раздетой женщины.
— Да, некоторых это шокирует.
