— Одну из отравленных стрел? — спросил я.
— Нет-нет, — ответила она. — Такие он хранит в особом
футляре, нечто вроде колчана или мешочка с секретом. Но он сделал несколько
стрел из очень легкой древесины… Приделал к ним металлические наконечники и
оперение и обвил их шнуром, чтобы они плотно прилегали к стволу. Удивительно,
как далеко они летят.
— А эти стрелы украдены?
— Эти ненастоящие? — уточнила она. — Видит Бог, не знаю.
— Где они?
— В выдвижном ящике стола, в его логове. Пожалуйста, не
расстраивайтесь из-за этого. Он легко возбуждается и выходит из себя. Уверяю
вас, уже завтра он будет смотреть на все иначе. Когда человек достигает такого
положения, приходится ожидать чего-нибудь подобного. В конце концов, вещи
воровали и раньше. Все его редкости застрахованы.
Она улыбнулась Берте, затем порывисто протянула мне руку:
— Вы не расстроитесь, мистер Лэм, не правда ли?
— Не расстроюсь, — пообещал я.
— Открою один секрет, — сказала она. — Истинная причина
того, что мой муж вышел из себя, в том, что он ненавидит потери. Видите ли, он
в течение долгого времени терял ценные экземпляры и поставил себе цель поймать
вора. Он нарочно выставил приманку сегодня вечером. Вот почему ему понадобилась
гласность, вся эта реклама. А в результате он позволил вору сделать еще одну
попытку, и небезуспешно. Вся эта шумиха вокруг проверки приглашений детективами
должна была прикрыть тот факт, что он оснастил лифт рентгеновским аппаратом.
— Рентген в лифте? — удивился я.
— Да. Он установил его две недели назад. Возможно, и вы
попали в распознающую защитную установку. Когда входили в кабинет, включалось
рентгеновское излучение. Скрытый наблюдатель видит вас насквозь: что у вас в
карманах, нет ли пистолета или ножа.
— Я видел такое в тюрьмах.
— Итак, каждый гость, покидающий квартиру нынешней ночью,
просвечивался рентгеновскими лучами.
Вещи просто не могли быть вынесены… и все же они пропали!
Извините, я пойду к мужу, плесну масла на бушующие волны.
Она повернулась и пошла к группе посередине комнаты; ее
бедра соблазнительно покачивались.
— Проклятие! — прорычала мне Берта. — Отвлекись от ее зада.
Мы тут по делу.
— Я весь в деле, — возразил я.
— По твоему виду этого не скажешь. Но что, черт побери, нам
делать?
— Что прикажешь.
— Не смей взваливать все на мои плечи! — вознегодовала
Берта. — Это наш общий бизнес. А между тем ты, сделав кислую мину,
самоустранился, и мне пришлось одной торчать здесь, наблюдая за этими
проклятыми гостями.
— Ты не просила меня прийти, — напомнил я. — Ты пожелала
одна красоваться на фотографиях. Тебе понадобилась известность. Ты была
красоткой вулканического темперамента, готовой перевернуть женщину вверх
тормашками и трясти, пока двухметровое духовое ружье не выпадет у нее из-за
пазухи, и…
— Довольно! — рявкнула Берта.
— Внизу, возле двери лифта, приглашенных проверяла ты?
— Да! — огрызнулась она. — Но не спрашивай, почему я не
вычеркивала их из списка гостей, не то я стукну тебя прямо здесь, при всех.
— Я и не собирался, — сказал я. — А поставщики провизии? Как
они поднимаются наверх? Есть тут боковой лифт?
— Нет, — ответила она. — Только один лифт. На нем все
поднимается и все должно опускаться.
— Так будь добра объяснить мне, как некто вытащил вон
контрабандой неразъемное полутора— или двухметровое духовое ружье из цельного
куска дерева?
Берта взглянула на меня, ее маленькие глазки сверкнули.
— Ты можешь ошибиться и позволить непрошеным жуликам войти,
— продолжил я, — но я не считаю тебя настолько глупой, чтобы позволить
кому-нибудь выйти с духовым ружьем, не заметив его.
Берта обдумала мои слова, затем медленно усмехнулась.
— В таком случае, оно спрятано, — изрекла она, — и должно
быть где-то в квартире.
— Если кто-либо не вытащил его через крышу.
Берта сказала:
— Он послал за своим страховым агентом. Хочу сделать ему
заявление. Буду рада, когда он придет и я смогу убраться к чертям.
— А как насчет полиции?
— Об этом ни слова, — сказала Берта. — Он не желает слышать
о полиции. Хочет сохранить это в секрете. Ну а ты, черт побери, что и кому
хочешь доказать?
— О чем ты?
— О Филлис Крокетт, дорогой мой, — сказала Берта. — Она с
тебя глаз не сводила и вела себя так вызывающе, что противно смотреть. Боже
мой, я не понимаю, что ты с этого поимеешь. Ты же мальчик-с-пальчик.
Дин Крокетт может поднять тебя одной рукой. Он сделает из
тебя два пирога с потрохами.
— Только полтора, и без начинки, — уточнил я.
— Хорошо, полтора без потрохов, — сказала Берта. — Но… — Она
вдруг замолчала и задумчиво оглядела миссис Крокетт. — У Дина Крокетта есть все
для семейного благополучия, — изрекла она. — А у его жены ничего нет.
— Ты хочешь наставить меня на путь истинный? — спросил я
Берту.
— Да. Я хочу, чтобы ты поговорил со страховым агентом, когда
он придет. Лучше, если это сделает мужчина.
Дверь лифта открылась, и в сопровождении Мелвина Отиса Одни
из него вышел человек в строгом сером костюме. Он выглядел так, будто собирался
лечь спать, но его подняли и велели прийти сюда. Крокетт поверх голов подозвал
нас и представил. Страхового агента звали Уильям Эндрю. Он сделал какие-то
записи и начал задавать вопросы.
— Во сколько вам обошелся нефритовый Будда? — спросил он
Крокетта.
— В девять тысяч, — ответил тот не моргнув глазом.
— Резной нефрит?
— Нефрит очень высокого качества, — уточнил Крокетт. — Во
лбу рубин.
— У вас недавно украли такого же нефритового Будду? —
спросил страховой агент.
— Да. Это был его двойник.
— Они похожи?
— Да.
— Во всех деталях?
— Я сказал вам, это близнецы.
— Но того вы оценили в семь тысяч пятьсот, — заметил
страховой агент.
Крокетт поморгал с минуту, но быстро нашелся:
— Девять тысяч долларов — это общая сумма, в нее входит
стоимость и нефритового Будды, и духового ружья.
— Понятно, — согласился страховой агент. — Девять тысяч
долларов за оба предмета. Значит, за духовое ружье — пятнадцать сотен.
