Я оценил ситуацию, когда понял, что стрела в древесине была
выпущена второй, а не первой. Вы можете прийти к такому же выводу, — пояснил я.
— Поставьте себя на место Дина Крокетта. Если он стоял тут, у окна, и кто-либо
пустил в него стрелу и промахнулся — стрела вонзилась в дерево, — он вряд ли
повернулся бы лицом к окну, положив руки на подоконник и поставив себя в положение
превосходной мишени для второго выстрела. Этот тип объездил все джунгли и не
вчера родился. Когда я увидел, что стрела до оперения вошла в твердую
древесину, я чертовски хорошо понял, что она не могла быть выпущена из обычного
духового ружья.
Я откинулся назад и закрыл глаза. Селлерс подошел к двери и
промычал, обращаясь к банщику (в его голосе звучала неподдельная мука):
— Эй, ради Бога, принесите мне полотенце!
Широко раздвинув ноги, он глядел на меня сверху вниз,
вытирая полотенцем вспотевшие лицо, шею и руки. Затем вдруг скомкал полотенце,
швырнул изо всей силы на пол, надел мундир, повернулся и молча пошел к выходу.
Возле самой двери он повернулся на каблуках и спросил:
— Хорошо, кто сделал это?
— Обратите внимание на того, кто последним видел Крокетта
живым, — сказал я и опять закрыл глаза.
Селлерс постоял с минуту, потом я услышал, как он выходит за
дверь. Затем он вернулся и сказал:
— Если бы здесь не было жарко настолько, что трудно пальцем
пошевелить, я бы пнул тебя прямо в твою задницу. Благодарю за информацию.
Глава 23
Я вошел в контору агентства около половины одиннадцатого.
Выглядел я немного лучше, но мое лицо украшал хороший синяк под правым глазом;
кроме того, я не мог глубоко вдохнуть без боли и на ходу берег одну сторону.
Элси Бранд выбежала ко мне.
— Берта желала увидеть тебя, как только появишься, —
выдохнула она. — Чуть на уши не встала, пытаясь тебя разыскать.
— Скажи ей, что я пришел, — распорядился я.
Я осторожно опустился во вращающееся кресло, и прежде чем я
устроился поудобнее, тяжело ступая примчалась Берта.
— Фрэнк Селлерс в моем кабинете, — сообщила она. — Ты можешь
прийти?
— Скажи ему, чтоб пришел сюда.
— Ему это не понравится.
— Скажи ему, чтоб пришел сюда.
Берта взвилась:
— Мы не можем себе позволить так вести себя с копами. Мы
должны сохранять с ними хорошие отношения…
Я поудобнее устроил свое больное тело во вращающемся кресле
и закрыл глаза.
— Правильно, — сказал я. — Если он захочет меня видеть, он
придет сюда. Если не захочет, это не имеет значения. Скажи ему, что я расскажу
все, что знаю.
Берта, крупно шагая, выскочила из кабинета. Примерно через
десять секунд она вернулась с Фрэнком Селлерсом.
— Как ты себя чувствуешь, Поллитровочка? — спросил Селлерс.
Голос был дружелюбным, почтительным.
— Неважно.
— Тебя и вправду здорово побили.
— Не стоит говорить об этом.
Селлерс выглядел слегка смущенным.
— Дональд, — сказал он, — нынешним утром я раскрыл это
убийство.
— Крокетта?
— Крокетта.
— И кто же сделал это?
— Олни, — ответил Селлерс. — Он был чертовски ловок.
Подготовил все так, чтобы иметь возможность приносить свое духовое ружье, и
никто этого не замечал. Он осторожно удалил сердцевину в древке клубного
знамени, затем украл стрелы. Намеревался подложить духовое ружье в студию
миссис Крокетт, но ты опередил его, избавил от части хлопот.
Я слегка изменил положение, пытаясь уменьшить боль в боку.
— Он сам изготовил маленькое духовое ружье? — спросил я.
— Этого я не знаю, — ответил Селлерс. — Труба не длиннее
двадцати пяти сантиметров; он привинтил к ее концу баллончик со сжатым
воздухом, точнее, со сжатым углекислым газом и разработал спусковое устройство,
посылающее стрелы так быстро и так сильно, что они летели как пули.
— Гм…
— Он управлял делами Крокетта и уплатой налогов и
мало-помалу облегчил Крокетта примерно на шестьдесят тысяч баксов. Крокетт
начал что-то подозревать и намеревался в ближайшее время провести ревизию; по
крайней мере, Олни так думал.
Я сказал:
— Это еще ничего. Я побаивался, не положил ли он глаз на
Филлис и не потому ли хотел устранить Крокетта.
— Ну, здесь все одно к одному, — сказал Селлерс. — Раз мы
пошли по правильному пути, до конца дошли без труда. Мы обыскали его комнату.
Чертов дурак даже не избавился от духового ружья, которое изготовил.
Я зевнул:
— Зачем вы сюда пришли, Фрэнк?
— Хотел поговорить с тобой, прежде чем все это попадет в
газеты, — признался Селлерс смущенно.
— Зачем?
— Ну, — замялся он, — они, вероятно, будут брать у нас
интервью, и хотелось бы знать, что ты собираешься рассказать газетчикам.
— Я? — произнес я, удивленно подняв брови. — Но, черт
побери, я не собираюсь рассказывать ничего особенного. Только то, что прошлой
ночью мне посчастливилось работать с сержантом Селлерсом из отдела по
расследованию убийств, когда он раскрывал кражу нефритовых Будд из квартиры
Крокетта. Что после того, как он раскрыл эту кражу, Селлерс пошел дальше и
закончил расследование убийства Крокетта.
— А о нашем совещании в турецкой бане? — спросил Селлерс.
— Какая еще турецкая баня? — спросил я.
Через мгновение Селлерс оказался около меня, схватил мою
руку и начал ее трясти.
— Ты благородный маленький шельмец, — сказал он, — и
чертовски хороший друг! Я готов тебя расцеловать, хотя хорошо знаю, какую кашу
ты заварил с этими двумя идолами. И я, слава Богу, не так умен.
Мне не понять, что это было.
— Тогда зачем пытаться?
Селлерс опять потряс мою руку, затем вдруг схватил и
поцеловал Берту.
— Вот такие частные детективы нужны городу! — сказал он и
вышел.
Берта Кул застыла как вкопанная, буравя меня своими жадными
маленькими глазками.
— В чем дело? — спросил я.
Я подумал, она хочет узнать о гонораре за дело Крокетта и
как я договорился с Филлис. Но вместо этого Берта зашлепала губами.
— Сукин сын меня поцеловал, — проникновенно вымолвила она.
Все-таки женщины непредсказуемы!
