– Привет! Ну и карусель, а? – Он широко взмахнул рукой со стаканом, заливая все вокруг. – Можно подумать, черт побери, будто римский папа умер.
Марти с ошеломившей всех резкостью повернулся к Джеку, сбросил со своего плеча его руку, выхватил у него стакан. Магоцци на мгновение увидел прежнего Гориллу.
– Кончай, Джек. Сегодня не надо.
Тот отшатнулся, чуть не потеряв равновесие.
– Без обид, Марти. Остынь. Выпить хочешь?
Подошедшая плотная женщина с красноватыми волосами протянула Марти радиотелефон:
– Вас кто-то спрашивает.
Взяв трубку, Марти на шаг отступил, а она придвинулась к Джеку:
– Джек Гилберт, ты только посмотри на себя: шатаешься вокруг, расплескиваешь выпивку, оскорбляешь людей… Разве можно так поступать с родной матерью?
Джек беспомощно помотал головой на тонкой шее, стараясь увидеть женщину в фокусе.
– Господи, это ты, что ли, Шейла? Что с волосами сделала?
Женщина прищурилась, наклонилась к нему, прошипела:
– Шелудивый паскудник, – и умчалась прочь.
Джино вытаращил глаза, услышав, как она обозвала Джека, но полностью соглашаясь, что он того заслуживает.
– Слушайте, мистер Гилберт, не хотите ли чуточку отдохнуть? Присядьте на диван, выпейте чашечку кофе…
– Чертовски удачная мысль, детектив, только, знаете, я сейчас вылил в чашу для пунша свой лучший бурбон, а по еврейской традиции на похоронах надо полностью выпить спиртное, иначе оскорбишь покойного.
Джино минуту таращился на него. Чушь собачья, конечно, да в религиозных традициях не разберешься. То есть кто поверит, что католики пеплом рисуют кресты на лбах?
[28]
– Он шутит, Джино, – подсказал Магоцци.
– Знаю. Пошли отсюда.
Они начали проталкиваться мимо Джека, но Марти схватил Джино за локоть по-прежнему сильной рукой, продолжая тихонько что-то бормотать в телефон. Потом оторвал трубку от уха и разъединился.
– По-моему, вам надо знать, – прошептал он чуть слышно, оглядываясь, убеждаясь, что никто из гостей не услышит. – Звонил Сол. Бен Шулер застрелен.
Лицо Магоцци окаменело.
– Мертв?
Пульман мрачно кивнул.
– Кто мертв? – слишком громко переспросил Джек, пошатнувшись.
– Тише, – оборвал его Марти. – Бен Шулер.
– Не шутишь? Бедный старый хрыч. Инфаркт?
Марти нерешительно поколебался, видимо еще помня инструкцию, которая запрещает копам делиться с гражданскими лицами информацией, но сказал:
– Нет. Выстрел в голову. Точно так же, как с Мори.
После этого сообщения Джек Гилберт с устрашающей быстротой протрезвел, со щек мигом схлынул пьяный багрянец.
– Самоубийство?
Марти покачал головой.
На лице Джека возникло необычное выражение, которое Магоцци видел лишь несколько раз в своей жизни – выражение неподдельного страха.
– Господи Иисусе, – прошептал он.
– Вы его знали? – поинтересовался Джино.
– Да, – кивнул Джек, повернулся и пошел прочь абсолютно уверенным и ровным шагом.
Через несколько секунд Марти увидел его у кухонного стола над утренней газетой с фотографией Розы Клебер. Джек трясся всем телом.
20
В Миннеаполисе было много фешенебельных кварталов, пока автострады не стали отхватывать большие куски земли, где располагалась городская недвижимость. Там и стоял дом Бена Шулера, словно балансируя на верху холма под столетними вязами, затеняющими бульвар, который городские власти каждую весну сплошь засаживали цветами. За последние двадцать лет почти все деревья заразились голландским грибком, остальные исчезли, уступив место новой эстакаде, поэтому теперь местные жители не видят почти ничего, кроме шестиполосного шоссе у подножия холма. Выйдя из машины, Магоцци и Джино сразу услышали рев проезжавшего грузовика.
– Раньше тут было лучше, – заметил Магоцци, разглядывая длинную трещину в оштукатуренной стене Бена Шулера, покосившуюся веранду соседнего двухэтажного кирпичного дома. – Моей двоюродной бабке принадлежал большой старый викторианский особняк в паре кварталов отсюда.
– Почему ж ты так долго искал его, черт побери? – проворчал Джино, стаскивая с себя пиджак и галстук и вешая их на спинку сиденья.
– Давно сюда не заглядывал. Мы к ней приезжали всего пару раз, когда мне было лет шесть или семь. Жуткая старушка. По рассказам родителей, никогда не общалась с людьми, которых любила, включая родных. Не желала говорить по-английски, а мой отец отказывался говорить по-итальянски, исключительно ради того, чтобы ей досадить. При последнем визите хлестнула меня по щеке за то, что я взял вилку, прежде чем она произнесла благодарственную молитву.
Джино возмущенно поджал губы. Способность ударить ребенка выше его понимания.
– Господи боже мой, слушать противно. Надеюсь, твой отец ее придушил?
– Отец никогда в жизни не поднял бы руку на женщину, даже если б она заживо содрала с него кожу. – Магоцци слегка улыбнулся. – Впрочем, мама ее отчитала по полной программе.
Джино с улыбкой послал воздушный поцелуй в сторону Сент-Пола, где до сих пор живут родители Магоцци в том самом доме, в котором он вырос.
– Мне всегда очень нравилась твоя мама.
– И ты ей тоже нравишься. Собираешься сбросить с себя всю одежду или уже можно идти?
– Знаешь, сколько стоит сухая чистка костюма?
Магоцци покачал головой:
– Никогда внимания не обращал.
– Старик, иногда я терпеть не могу одиноких мужчин. Выкладываю немалые деньги за чистку, потому что мне очень не хочется, чтоб от вещей пахло трупами.
– А штаны?
– Насчет штанов пока ничего не придумал. – Джино захлопнул дверцу машины, и детективы пошли по дорожке.
– Кажется, Анант с ребятами-криминалистами нас опередили.
– Ничего удивительного. – Джино глянул на безобразный фургон скорой помощи на подъездной дорожке, за которым приткнулась машина криминалистов. – У всех установлена система спутниковой навигации, а у нас даже кондиционера нет. В этом мире никакой справедливости.
Джимми Гримм ждал их у задних дверей дома Шулера.
– Остановите убийцу, – сказал он первым делом.
– Хорошая мысль, – кивнул Джино. – Как она сразу нам в голову не пришла?
