Она хмуро смотрела на название ничем не примечательного магазинчика, которое программа отметила звездочкой, скомкала лист бумаги, бросила в сторону, буркнув вслух:
– Чепуха.
Несколько месяцев старается быть законопослушной, пробивая сетевую защиту наглухо закрытых файлов только при крайней и абсолютной необходимости. Неохотная попытка беспрекословно придерживаться узенькой прямой компьютерной дорожки – молчаливый знак уважительной благодарности Магоцци и его коллегам-копам, которые ее избавили, наконец, от многолетних страхов. Но, с другой стороны, рассуждала она, есть копы другого сорта, которые и погрузили ее в тот кошмар.
На перестройку операционной системы одного компьютера ушло лишь несколько минут, и Грейс принялась выуживать банковские и телефонные счета трех погибших. Банки и телефонные компании – просто семечки. Мерзавцы охотно осведомляют любого, кто больше заплатит, обо всех подробностях жизни клиентов, а когда полицейские их начинают расспрашивать, имеют законное право ссылаться на конфиденциальность информации. Полиция почему-то должна иметь ордер, а специалисты по телемаркетингу не должны. Поэтому она регулярно с большим удовольствием заглядывает на их сайты. Магоцци отлично известно, что это будет сделано по любой его просьбе, словесной или бессловесной.
Посещение других сайтов – Внутренней налоговой службы, Службы иммиграции и натурализации, ФБР – гораздо трудней оправдать, хотя это не остановило пальцев, быстро и вдохновенно порхающих по клавиатуре большого IBM. По-прежнему имея зуб на ФБР, Грейс время от времени без особого повода, просто из мести, взламывает их файлы. Сейчас другой случай. Сейчас она делает это ради Магоцци. Самому, конечно, не станет докладывать. Нечего ему терзаться из-за компьютерного преступления.
Как только принтер начал расставлять чернильные звездочки, зазвонил телефон. Грейс взяла трубку, с улыбкой услышав на другом конце музыку кантри и громогласный хохот.
– Привет, Энни. Что ты делаешь в баре таким ранним утром?
Теплый сиропно-тягучий голос ответил:
– Не в баре, а в итальянской столовке, где подают лучшую в городе рыбью икру.
– А по слуху похоже на бар.
– Милочка, тут и библиотека по слуху похожа на бар. Здешний народ умеет оттягиваться. Тащи сюда свою костлявую жалкую задницу. Глазам не поверишь. Вижу перед собой мужиков в ковбойских сапогах и шляпах, чтоб мне провалиться. А еще знаешь, что?
Грейс шире улыбнулась:
– Боюсь даже спрашивать.
– Старички распахнули двери настежь, вынесли стулья на улицу, сдвинули набекрень шляпы в ожидании женщин шестого размера. Самое замечательное, что во всей Аризоне ни одной нет крупнее меня.
– Гордись.
– Горжусь, как единственная упаковка на полке, предназначенной для обожателей дам эпохи Ренессанса. За каким дьяволом торчала столько лет в Миннесоте? Там была очередной хористкой-бегемотихой, а тут стала роскошным пионом среди маргариток. Обожаю Юго-Запад, плохо только, что тебя не вижу. Даже Харлея и Родраннера, будь я проклята.
– Я тоже по тебе скучаю, Энни. Звони чаще.
– Больше того, прилечу в выходные. Харлей вчера сказал, все готово, в любой день можно ехать.
– Ты с нами?
В ответ прозвучал соблазнительный гортанный смешок.
– Не упущу возможности. Вдобавок обдумаем все, что мне тут удалось раскопать. Предупредила Магоцци о своем отъезде?
– Предупредила.
– Рыдал?
– Ну… я только про Аризону сказала.
В трубке какое-то время слышалась песня неведомого ковбоя, оставившего свое сердце на автовокзале в Талсе.
– Ох, лиса, – вымолвила наконец Энни. – Нечего водить за нос беднягу. Мы ведь уже взялись за дела об исчезнувших детях в Техасе, к Харлею без конца поступают другие запросы… Долго придется кочевать по дорогам. Грейс, надо ему об этом сказать… если ты не подумываешь осесть, выйти за него замуж, жить в доме без решеток на окнах, чтоб не растить детей, как зверят в зоопарке.
– Не говори глупостей, Энни. У нас другие отношения.
– Черта с два. При каждом взгляде друг на друга занимаетесь сексом. Постель – простая формальность, на которую у вас пока времени не хватило.
Грейс умолкла на пару секунд, совершив серьезную ошибку.
– Господи боже мой, – охнула Энни. – Сама так думаешь?
– Много чего думаю в последнее время. Тем не менее в Аризону поеду.
Завершив разговор, она пошла искать Чарли, который, превосходя чуткостью любой барометр, сидел перед дверью в коридоре, глядя на круглую дверную ручку.
Погода скоро переменится.
Разъединившись, Энни забарабанила пальцами по дубовой неструганой стойке бара. Ногти сегодня выкрашены в цвет барвинка, который редко выбирают женщины, но ей нравится выделяться из общей массы. Кроме того, хотелось поставить новые контактные линзы такого же цвета, а несоответствие цвета глаз и ногтей категорически недопустимо.
Действительно, окраска сегодня далась нелегко. Утром пришлось первым делом бежать в салон, смывать волосы, ибо Энни Белински никогда не позволит себе надеть барвинковое шелковое кимоно с красными волосами. Впрочем, подметив в столовой третью пару уставившихся на нее мужских глаз, решила, что дело того стоило. Как работающие, имеющие семью женщины умудряются презентабельно выглядеть – выше ее понимания.
Она улыбнулась – слегка, но коварно, – поерзала пышным шелковым задом, удобней устраиваясь на стуле, и могла бы поклясться, что услышала тридцать страстных вздохов.
Конечно, некоторые пришли позавтракать со спутницами, которые наверняка составили против нее заговор. Журналы и телевидение внушают им нерушимое убеждение, что полнота абсолютно не модна и не соблазнительна. Многие тратят кучу времени на аэробику и подсчитывают калории, чтобы не располнеть. Почти все худенькие, спортивные, загорелые, в спущенных на бедра джинсах и коротких футболках. Энни, откровенно выставляющая на всеобщее обозрение каждый свой лишний дюйм, как золотой запас, приводит их в полное ошеломление и страшно злит, потому что мужчины, обычно мечтающие о кукле Барби в бикини, сейчас пускают слюнки, глядя на толстуху.
Она растолковала бы разъяренным женщинам, что мужчины реагируют не на конкретный тип тела – по ее мнению, этот миф увековечивают геи-дизайнеры, – а на то, как женщина использует свое тело, взгляд, голос, в чем с ней никто не сравнится.
– Мисс Белински?
Господи помилуй, даже не заметила, как он подошел, хоть никогда ничего не упускает. Вырос за спиной, откуда ни возьмись, и Энни чуть не свалилась со стула, услышав простое протяжное ковбойское произношение. Акцент такой же, как у нее самой, южный, тягучий, но его приятно слышать только от женщин. Чтобы голос мужчины звучал в его пользу, ему надо родиться в краю ковбоев.
