– Пошли, – бросил Магоцци. – Вигс, расставь по периметру всех людей, сколько есть. Мы заходим на территорию.
Сбросив в машине слишком шумные и неудобные дождевики, они с Джино двинулись вокруг участка, держась близко к изгороди, направляясь к проему в кустах у конторы. Гром и молнии чуточку утихомирились – вспышка-другая и далекий рокот каждую пару-тройку минут, – однако дождь по-прежнему хлестал, соревнуясь с сильными порывами ветра.
Господи Боже, молился не очень-то веривший в Бога Магоцци, пожалуйста, пусть Джефф Монтгомери будет не здесь, а дома, где Макларен и Лангер в этот самый момент защелкивают на нем наручники, пусть больше не будет трупов в жестокой войне, которой не видно конца.
Беккера нашли на клумбе в нескольких ярдах от двери конторы. Он лежал на спине с закрытыми глазами, дождь хлестал в молодое лицо, слева по голове текла кровь. Магоцци не понял, жив он или мертв. Крепко прижал пальцы к горлу, к сонной артерии, где должен биться пульс, почувствовал, но не понял, то ли это пульсирует кровь Беккера, то ли его собственная в кончиках пальцев.
Джино с сотовым телефоном со всех ног помчался к теплице, лихорадочно размахивая руками, подавая полицейским на стоянке сигналы, которые изучал в академии и думал, что напрочь забыл, а в это время Магоцци в одиночестве крался к конторе, где горел свет.
Сильный удар ноги Джеффа Монтгомери отбросил Марти на несколько шагов, сломал обезоруженную, безжизненно повисшую руку, в которой билась и трепетала боль.
– Мне очень жаль, мистер Пульман. Но это единственный способ спасти вашу жизнь.
Господи Иисусе, думал Марти, качая головой и беспомощно улыбаясь. Парень с таким же усердием хочет спасти ему жизнь, с каким хочет лишить жизни Джека. Невозможно понять столь причудливое, извращенное представление о долге и чести, о добре и зле. Но он все неожиданно понял.
Понял, что видит перед собой сейчас не одного Джеффа Монтгомери, а Мори Гилберта, Розу Клебер, Бена Шулера и, наконец, не в последнюю очередь, самого Марти Пульмана. Впервые за долгое время он почувствовал себя легко и свободно, взглянул на вещи прямо, увидел их четко и ясно.
– Слушай, Джефф. Я сам был на твоем месте, сделал то, что ты делаешь, и, поверь, это вовсе не акт справедливости.
Джефф недоверчиво и с иронией посмотрел на него.
– Вы не понимаете. Убивать по служебной обязанности – совсем другое дело.
– Я никого не убил по служебной обязанности.
Парень удивленно вздернул брови. Джек тоже.
– Что же вы сделали, мистер Пульман?
Марти глубоко вдохнул и на выдохе вымолвил, так что слова как бы выплыли изо рта:
– Я убил человека, убившего мою жену.
Джек разинул рот, попятился, наткнулся на край дивана, упал на сиденье.
– Ты застрелил Эдди Старра? – шепнул он, и Марти кивнул, не оглядываясь.
Джефф благосклонно ему улыбнулся:
– Тогда это благородный поступок, мистер Пульман. Вы обязаны были его совершить.
– Я стрелял в безоружного парня, Джефф, когда он иглу втыкал в вену, и не было в этом ничего благородного и справедливого. Я не возвысился, а превратился в убийцу, и все отдал бы, черт побери, чтобы этого не было.
Налетевший ветер ударил в стену, дверь затряслась в раме.
Джефф с жалостью смотрел на него:
– Очень плохо, мистер Пульман. Вы поступили достойно и правильно, но даже не поняли этого.
Он быстро шагнул влево, чтобы точно прицелиться в Джека. Марти почти не успел уловить нужный момент. Почти, но не совсем.
В ту самую миллисекунду, когда палец Джеффа нажал на крючок, он сам бросился в сторону, зная, что делает нечто хорошее, правильное, сразу как бы очистившись, оказываясь между выстрелившим пистолетом и единственным среди всех невинным человеком. «Потрясающая летающая горилла!..» – подумал он и с улыбкой принял в грудь пулю.
– Черт побери! – взвизгнул Джефф, вновь прицелился в Джека, и тут дверь распахнулась, грохнулась в стену, слетела с петель, а скорчившийся под проливным дождем за порогом Магоцци завопил:
– Брось оружие! Брось!
Джефф стремительно развернулся, бешено стреляя, потому что дело вышло из-под контроля. Когда рядом с головой брызнули щепки, Магоцци принялся методично выпускать пулю за пулей в грудь Джеффа Монтгомери. Жаркие волны адреналина подстегивали мышцы, пьяно туманили мозг, и он даже не разглядел по-детски гладкое лицо, удивленные голубые глаза совсем юного мальчика, которого убивал.
41
Магоцци медленно распрямился в дверном проеме, по-прежнему крепко держа в руках пистолет, нацеленный на неподвижное тело Джеффа Монтгомери. Окинул взглядом комнату, делая моментальные снимки: слева от него паренек с изрешеченной грудью; прямо перед ним лежит на спине Марти Пульман в краснеющей от крови рубашке, с открытыми еще глазами; вскочивший с дивана Джек Гилберт падает рядом с ним на колени. Письменный стол, компьютер, кресло, возле него пустая бутылка, откуда на пол капает жидкость…
Оглядев картину, он позволил себе перевести дух. В маленькой конторе пахло спиртным, бездымным порохом и кровью. Носком ботинка он отшвырнул пистолет от скрюченных пальцев Монтгомери и с огромным облегчением почувствовал на своем плече руку Джино, которая отодвигала его в сторону.
– Пусти, старина. Дай войти.
Адреналин схлынул, ноги задрожали. Магоцци наблюдал, как Джино наклоняется, щупает горло Монтгомери и распрямляется.
– Кончено.
Когда они сделали три шага к Марти, у дверей под дождем уже собрались полдюжины полицейских с оружием наготове.
– Чисто? – прокричал один из них.
– Чисто! «Скорую» срочно сюда! – рявкнул в ответ Джино.
– Уже едет!
Джек разорвал спереди рубашку Марти, сорвал с себя свою собственную, крепко прижал к ране. Марти охнул, щурясь от боли.
– Господи, Джек, ты убить меня хочешь?
– Ничего, Марти. Все будет в порядке. Дырка маленькая, мы ее сейчас заткнем, а вот ты всю рубаху кровью перепачкал, глупая задница. Знаешь, как трудно кровь со льна отстирать?
Марти закрыл глаза и слегка улыбнулся, хоть выглядел плоховато.
– Джек, давай лучше я. – Магоцци положил ладони на руки Джека, дождался, когда он выдернет свои, прижал рубашку-поло, но не слишком сильно. Совершенно ясно, черт побери, что наружу вытекает не так много крови, потому что идет внутреннее кровотечение, а это очень плохо. Марти тяжело дышит, легкие и сердце борются с напором крови, в рубашку впитывается ярко-красная кровь – артериальная.
– Эй, Пульман! – Джино присел у его головы. – Открывай глаза, приятель. Даже не думай, будто мы сами рапорт будем писать, черт возьми.
