— Ты какой-то подозрительно спокойный. — Джиа подошла ко мне в тот момент, когда я делал вид, что изучаю одну из картин в галерее Джеффа. На вид она была похожа на кучу чернильных пятен, но на ценнике тем не менее было написано — семь штук.
— Ты бы отвалила за это семь штук? — кивнул я на творение.
— У меня нет семи штук. А если бы были, то уж точно не потратила бы их на это.
— А на что бы ты их потратила?
— На сентябрь.
— Сентябрь?
— Дом, который мы снимаем, летом стоит двадцать тысяч в месяц. А в сентябре его аренда падает в разы. Только сейчас поняла, что мне осталось здесь всего шесть недель.
Наши глаза встретились.
— Я не готова к тому, чтобы все закончилось.
Ах, да. Ей не придется съезжать, если я приложу к этому некоторые усилия. Эту ренту я покрою за счет весеннего и летнего дохода. Но было рановато просить ее остаться и говорить, что я оплачу счет.
Тут Джиа толкнула меня плечом:
— Ну… что скажешь насчет парня твоей матери?
— По-моему, чертовски стар для нее.
— Мелоди сказала, что он старше ее всего на четыре года.
— А кажется, будто на сорок.
— Кого это волнует? Похоже, он хороший человек, и они оба выглядят такими счастливыми.
Я глянул в другой конец галереи. Джефф и мама стояли около картины, он, жестикулируя, о чем-то рассказывал ей. Смеясь, мама запрокинула голову, и мое сердце сжалось от нежности.
— Да, похоже, им хорошо вместе.
— Знаешь, — сказала Джиа, — по нам тоже можно подумать, что мы странная пара. Ты весь в татуировках, излучаешь темную и опасную энергию, я рядом с тобой как простушка Джейн.
Я оглядел ее с головы до пят.
— Ты определенно не похожа на простушку Джейн. Может, одержимые сексом парни из библиотеки и фантазируют о чем-то таком, мечтая нагнуть тебя между стеллажами, но ты далеко не простушка Джейн, дорогая.
— Не имела бы ничего против, если бы ты нагнул меня между стеллажами. Уверена, это было бы жарко.
Мой член встрепенулся. На место!
— Правда? Как насчет того, чтобы удалиться в уборную арт-галереи по соседству с залом, где тусуется мама со своим бойфрендом? Как лучше всего можно узнать девушку своего сына? Только слушая ее стоны, пока сынуля таранит ее своим членом.
Джиа толкнула меня локтем под ребра.
— Какой ты грубый.
— Тебе же это нравится. Спорю, трусики уже намокли.
Тут она удивила меня, наклонившись и поцеловав в щеку, прежде чем прошептать прямо в ухо:
— Так и есть, намокли. Но не тогда, когда ты сказал, что хочешь что-то там таранить. А когда ты вдруг назвал меня своей девушкой. Вот тут я завелась.
Обхватив ее талию, я притянул Джию к себе.
— Правда?
Она кивнула, улыбаясь от уха до уха.
— Ну давай же, моя девушка, начнем это шоу: поужинаем с мамой и дедулей, а потом я отвезу тебя домой и выйдем на уровень отношений второго свидания.
Джиа выгнула бровь.
— Следующий уровень? Каким же, черт возьми, он будет, если на первом ты забрался в меня языком?
* * *
— Как продвигается работа над книгой, Джиа? — спросила мама за ужином.
— Теперь немного лучше. С каждым днем слова подбираются все легче, а образы обретают плоть.
— Это здорово. Мне часто очень трудно начать, но потом появляется драйв и все идет гораздо быстрее.
— Надеюсь, у меня будет так же. Впереди маячит дедлайн.
— С другой стороны, мой сын начинает картину быстрей, чем кто-либо, но пока не закончил ни одной.
Голова Джии сама собой повернулась ко мне.
— Ты рисуешь?!
Пожав плечами, я ответил:
— Раньше бывало. Но уже несколько лет не брался. С тех пор как обнаружил, что удобней заканчивать картину на коже человека, чем на холсте.
— Ну почему я никогда не могу сложить два и два?! Твоя мама художница, а ты делал татуировки. Разумеется, у тебя должен быть талант к рисованию. У тебя сохранились какие-нибудь старые работы?
— Может, в каком-нибудь чулане…
— Мне бы хотелось взглянуть.
Мама посмотрела на нас.
— Ммм… искусство Раша немного отличается от моего.
— Чем именно?
Я быстро взглянул на маму.
— Я не пишу пейзажи.
— Вот как? Ты разжег мое любопытство.
— Джефф тоже рисует, — добавила мама.
— Не так много, — возразил Джефф, — я купил эту галерею пятнадцать лет назад, когда отошел от живописи. Но время от времени ко мне приходит вдохновение, и тогда усаживаюсь перед старым холстом. Хотя в последнее время я немного заржавел.
— Джефф скромничает, — выпалила мама.
Так горячо она до сих пор защищала только меня.
— Он прекрасный художник. Одна из его картин сейчас представлена в галерее.
— Какая именно?
— «Чернильные брызги».
Мой взгляд переметнулся на Джию, и мы разом поднесли бокалы к губам, чтобы скрыть ухмылки.
После ужина и кофе, которые прошли гораздо менее болезненно, чем я ожидал, в первый раз встречаясь с парнем моей матери, мы направились к парковке. Мама несколько минут поболтала с Джией и пообещала до конца лета выбраться к нам на долгие выходные.
Джефф, глядя мне прямо в глаза, крепко пожал руку.
— Твоя мама — совершенно особенная женщина. Твое мнение невероятно много значит для нее. Мне бы хотелось познакомиться с тобой поближе. Может, сыграем партию-другую в гольф как-нибудь на выходных?
— Конечно. Хотя я не так уж и хорош в гольфе. Обычно бью по мячу изо всех сил. Надеюсь запулить его как можно дальше.
— Отлично. У меня тоже отстойно получается. Самая длинная партия длилась час. Если получится больше, не платишь за пиво, идет?
— Заметано.
Пожалуй, дедуля не так уж и плох.
Казалось, дорога домой заняла целую вечность, потому что я не мог дождаться, когда останусь с Джией наедине и смогу наконец дать волю рукам. Я до сих пор не знал, есть ли у нас договор, но как еще, черт возьми, можно назвать ночь без валяния дурака?
Я съехал с автострады в наш район.
— Тебе нужно захватить что-нибудь из дома?
Губки Джии сложились в очаровательную усмешку.
— Тебе не кажется, что ты очень самонадеян, думая, что я поеду к тебе и останусь на ночь?
