— И тебе привет. — Она засмеялась, перегибаясь через барную стойку и вываливая сиськи наружу.
Осушив половину бутылки, я подошел к ней.
Эверли обвила руками мою шею.
— Я правда рада, что позвонил. Слишком долго ты этого не делал.
Прежний Раш уже прижал бы ее к стене, теперь же я стоял как истукан, ничего не чувствуя и сомневаясь, что смогу заняться сексом.
Было чувство, будто я изменяю Джии, и, честно говоря, первый раз в жизни мне хотелось положить на секс.
— Ты весь дрожишь, — Эверли отступила на шаг, — что с тобой сегодня произошло?
Я ощупал ее взглядом. Ничего не скажешь, Эверли была чертовски сексуальна. Не надо много об этом раздумывать. Но у меня даже член не напрягся, в таком ауте я сейчас был.
— Думаю, знаю, что тебе нужно, — сказала она, становясь на колени.
Эверли начала расстегивать молнию на джинсах, одновременно облизывая губы.
Я замер.
Держа в руках член, она наклонилась, чтобы взять его в рот, как вдруг я дернул ее за волосы, чтобы ее губы не коснулись моей кожи.
— Проклятье! — прорычал я, отпуская Эверли и застегивая молнию на штанах.
Она стояла, уставившись на меня.
— Что, черт возьми, с тобой происходит, Раш? Серьезно. Ты ведь сам мне написал. В какую игру ты играешь?
Стоя сейчас перед Эверли и учитывая, что когда-то сам ее бросил, я знал, что если выйду сейчас за дверь, то могу поцеловать в задницу всякую надежду на бездумный секс в будущем. Но этот факт абсолютно ничего для меня не значил… так что я пошел.
Я попросту не смог пройти через это. Я не хотел секса. Это была проверка. И я ее с треском провалил.
Стоя у порога, я наконец извинился.
— Прости.
— Иди ты к дьяволу. И не вздумай больше мне писать. — Она с треском захлопнула за мной дверь.
Ничуть не обеспокоившись от ее слов, я вышел на улицу и сел в машину. Я не стал сразу заводить ее, а немного посидел, уставившись на пустынную улицу.
Собственное поведение сегодня ночью выбило меня из колеи.
В отличие от того, как я мчался к Эверли, обратно я плелся, как черепаха. Возможно, часть меня догадывалась, что я еду не домой.
Припарковавшись, я полчаса сидел в машине, решая, позвонить в дверь или нет.
Что, черт тебя побери, ты творишь, Раш?
Зачем ты здесь?
И тут в телефоне брякнуло сообщение.
Джиа: Зачем ты припарковался у моего дома?
Раш: Слежка?
Джиа: Не куплюсь на это.
Раш: Доставка пиццы?
Джиа: Пицца, должно быть, совсем холодная.
Раш: Сам не знаю, что здесь делаю.
Джиа: Хочешь зайти?
Раш: Да.
Джиа: Но не зайдешь.
Раш: Не думаю, что надо это делать.
Джиа: О’кей.
Несмотря на собственные слова, через несколько секунд я уже стучался в ее дверь.
Джиа открыла дверь, одетая в тонкую белую ночнушку, сквозь которую просвечивали огромные соски. Пришлось срочно перевести взгляд вверх из-за охватившего меня непреодолимого желания поднять ткань и сладострастно вцепиться губами в ее грудь.
Оглянувшись, я понял, что в доме было тихо.
— Куда делись твои соседи?
— Кто-то гуляет, кто-то на работе. Такое редко случается. Наслаждаюсь тишиной и покоем.
Ничего хорошего в этом не было. Надо сматываться.
И тут Джиа удивила.
— Хочешь мороженого?
— Мороженого?
— Ну да.
От ее улыбки я мгновенно растаял.
Звучит достаточно невинно.
— Зависит от вкуса, — поддразнил я.
— «Толстая обезьяна»… наподобие той, в которую я превращусь через несколько месяцев.
Эта фраза должна была отвратить меня от дурных мыслей, но возымела противоположный эффект. Мне нравились ее новые формы, а мысль о том, что они станут еще больше, сводила с ума. Влечение к ее телу усложняло ситуацию.
— Мой любимый вкус.
Мы сели в столовой, поедая мороженое из одного контейнера «Бен&Джерри».
Наконец она произнесла:
— Все сегодня только и говорили о том, как ты вышвырнул тех парней из «Высотки», а потом, не говоря ни слова, скрылся в неизвестном направлении.
— Что ж, пусть болтают, — сказал я с набитым ртом, — мне фиолетово. Сделал что сделал. Нечего этим придуркам ошиваться рядом с тобой.
— Куда ты потом поехал?
Судя по тому, что я перестал есть, но ничего при этом не ответил, Джиа пришла к своему заключению. Вероятно, чувство вины было написано у меня на физиономии.
— Ты уезжал к женщине. — На ее лице промелькнуло беспокойство.
Не получив ответа, она стала более настойчивой.
— Ответь мне!
Я все еще не хотел признаваться в сегодняшней глупости.
— У тебя был сегодня секс? — продолжала давить Джиа.
— Нет, — вырвалось у меня громче, чем следовало.
— Тогда где ты был?
Не хотелось врать ей.
— Пытался перепихнуться кое с кем. Хотел забыть о том, что произошло в «Высотке», забыть о тебе.
Не хотел быть таким прямолинейным. Но Джиа хотела правду. Она ее получила.
Слезы полились из ее глаз. Это просто убивало. Зачем я сказал?
— Но я не смог, Джиа.
— Почему же? Ты можешь, если захочешь. Ты ведь мне ничего не должен. Можешь уйти прямо сейчас на праздник секса. Ты принял решение в отношении меня.
— Это несправедливо.
— Но это правда.
— Если я не могу быть с тобой, это не значит, что я не хочу быть с тобой. И это не значит, что я могу двигаться дальше, как бы мне этого ни хотелось. Не быть с тобой, черт возьми, почти невыносимо.
После этого мы долго сидели молча, напряженно глядя друг другу в глаза.
— Я скучаю, — прошептала Джиа.
И я скучаю…
Я не мог не привлечь ее к себе. Джиа спрятала лицо у меня на груди. Сердце билось как сумасшедшее. Это было слишком: чувствовать ее нежную кожу, аромат ее тела.
Мы пришли точно туда, где остановились.
Мой член стал твердым как скала. На Эверли у него не было никакой реакции, но теперь, когда я держал в объятиях великолепную беременную женщину, тело полностью проснулось. Думал, что ее беременность оттолкнет меня, но еще никогда никого в своей жизни я так не хотел.
