Глава 107
Фредрик не знал, сколько времени пройдет, прежде чем громкий треск сообщит о том, что доска на двери поддалась. Здесь не было времени. Лишь мгновение, потом еще одно, и еще.
Появившись в проходе между контейнерами, Хокон Бюлль поднял руки вверх над своим колышущимся животом. За ним следовал чей-то щуплый силуэт. Статс-секретарь Рубен Андерсен со страдальческим выражением лица дрожащими руками держал револьвер цвета латуни, нацеленный на Фредрика.
— Спокойно, — произнес Бюлль. — Спокойно.
Пришедшие остановились у распахнутых дверей контейнеров. Бюлль смотрел на Фредрика, и Фредрик смотрел на Бюлля. Стаффан Хейхе, стоя на коленях, раскачивался — его за горло держал Фредрик. В другой руке полицейский держал шприц. Головка иглы плотно прилегала к шее Хейхе, а палец Фредрика на поршне побелел. Прищурившись, Бюлль посмотрел на этикетку.
— Variola major. Кажется, один из российских штаммов оспы. Над этим вирусом работал доктор Дранге. Хороший выбор, Фредрик. Просто отличный. Одолеть его непросто. Но у нас есть вакцина, ты же знаешь?
— И она подействует, если ввести вирус прямо в кровь? — Фредрик свирепо смотрел на жирного улыбающегося Бюлля. — Я годами искал ваше дерьмо. Даже старый коп что-то выучит по пути.
Бюлль пожал плечами.
— А почему ты решил, что мы не рискнем?
— Вы бы оба уже в меня выстрелили, — сказал Фредрик, повернувшись к Рубену Андерсену. — Но крысы не убивают. Они жрут только падаль.
Советник не посмотрел Фредрику в глаза, его взгляд бесцельно блуждал, перемещаясь с содержимого в контейнерах на стоявшего на коленях великана. Вой из глотки обезображенного монстра резал Рубену слух. Неизвестно, что Рубен Андерсен себе представлял, согласившись предать премьер-министра Симона Рибе, но уж точно не это.
— Ты же чувствуешь запах масла, — продолжил Фредрик. — За моей спиной стоит газовый баллон. Какова вероятность того, что если крыса выстрелит, стол опрокинется и я упаду? Я уже облил контейнеры. Если не хочешь попрощаться со своей дорогой лабораторией, придется договариваться.
Несколько секунд Бюлль смотрел на следователя. — Хорошо, — медленно ответил он. — О чем будем договариваться?
— Тебе — лаборатория. Мне — мальчик, который у вас в плену. Номан Икбаль.
Бюлль кашлянул.
— Буду щедрым. Получишь их обоих — и уродца, и мать.
— Кафу? — выпалил Фредрик. — Вы что…
— Мы подобрали ее около стройки. Думаешь, мы не предвидели, что ты придешь в башню не один?
Бюлль толкнул Андерсена в бок.
— Иди приведи их, — сказал он, забрав у него пистолет и убрав его в карман широкого пальто.
— Ох уж эти политики, — простонал Бюлль, когда Крыса ушел. — Такие болтуны. Заняты только собой. А когда нужно действовать, пользы от них мало. Вот этот вот… — он с презрением кивнул в сторону, куда ушел Рубен… — всего лишь бледная копия своего шефа. Симон был хотя бы честен. Он знал, что у любого решения есть цена. Увы, он не учел, что его это тоже касается.
— Почему вы убили его?
Бюлль ахнул.
— Ты знал, что Симон Рибе знал, что твой сын находится в квартире, когда приказал поджечь ее? — Он показал на Хейхе. — Даже этот переспросил, точно ли. Но Симон был одержим мыслью уничтожить те документы. Потому что знал, что их содержание его уничтожит.
Бюлль подошел к среднему контейнеру. Повернувшись к Фредрику спиной, он смотрел на гудящие холодильники и морозильные камеры.
— Ты знаешь… успех «Организации» зависит от ее невидимости. Когда я познакомился с Симоном Рибе, он был анонимным агентом разведки. Одним из лучших. Умным. Смекалистым и с правильными ценностями. А потом его захватило тщеславие. Он хотел быть как его отец, как его дед. Хотел стать важным, получить признание.
А Симон был лучшим из лучших. И в бою, и в политике. Но премьер-министр не может скрывать свое прошлое.
Он развел своими огромными руками.
— Мрачная трагедия в Сульру оказалась началом конца. «Организация» охотилась на Дранге с того момента, как он исчез. Наконец мы его обнаружили. Спланировали похищение. Я думал, мне удастся вернуть его к работе. Но Симон боялся, что тот опять сбежит и раскроет наши тайны полиции. Или СМИ. Он знал, что твой отец украл документы и надеялся, что они сгорели в пожаре. Но полностью он уверен не был. А что если показания Дранге станут снежным комом, который обрушит лавину? Что если у остальных тоже развяжутся языки? Так размышлял Симон. Нужно было проучить Бёрре. Всем должно было стать ясно, что такое непростительно.
Причмокнув, Бюлль повернулся к Фредрику.
— И он стал действовать за спиной «Организации». Все закончилось катастрофой. Погибли мирные люди, а вы нашли биологическое оружие.
— Я нашел его.
— Ты нашел, — повторил Бюлль. — Сын Кена Бейера стал за нами охотиться. Потом ты передал образцы вирусов биохимику Петре Юханссен. Она оказалась стойким оловянным солдатиком. Вот тогда все стало серьезно. У Симона на все был один ответ. Но с каждой смертью, с каждым трупом Симон все ближе ступал к обрыву. Наконец ситуация стала неприемлемой. — Бюлль отошел от контейнера, глазами ища статс-секретаря. — Когда Кари Лисе Ветре стала министром финансов и бросила Рибе вызов, он хотел раскрыть террористические планы, которые Дранге разработал в Сульру, только чтобы навредить ей. Этот высокомерный говнюк подверг опасности саму «Организацию» и ее операции, чтобы достичь собственных целей. — Лицо Бюлля приобрело блаженное выражение. — Когда гнилое дерево попадает в гнилой лес, с ними вместе могут сгнить и многие другие деревья.
Хейхе мычал, выпрямив спину. Кажется, первый болевой шок прошел.
— Вот этот, — сказал Фредрик, крепче сжав глотку Хейхе. — Он был орудием в руках Рибе. Безоговорочно выполнял его приказы. И все же убил своего хозяина.
Бюлль расхохотался.
— Мы все выполняли приказы Симона Рибе. До тех пор, пока не перестали ему повиноваться. Название же говорящее: мы — «Организация», а не самодержавие.
— «Организация», — сказал Фредрик. — Кто вы?
И снова короткий хохот.
— Мы те, кто заботится о том, чтобы ты жил в мирной стране. Те, кто не дает террористам взорвать твое рабочее место. Мы охраняем демократию и все, что ты любишь. Мы вмешиваемся, когда наши западные ценности встречаются с реальностью. Когда нужно играть во вражескую игру. Мы те, кто действует, пока политики только болтают. Мы — твой иммунитет. Маленькие незаметные рабочие, которые позволяют тебе жить, веря в то, что человек — это добро. — Бюлль сложил руки на животе и довольно посмотрел на полицейского. — Думаешь, я в тебе разочаровался? Разочаровался, что ты не стал стрелять после всей проведенной нами работы, чтобы загнать тебя на эту башню?
