— Мне не очень нравится ваш тон. Как вы сами справедливо отметили, здесь норвежские законы не действуют. Мы не обязаны ничего вам выдавать. Вот это… — он указал рукой на бумаги, — дружеский жест.
Выйдя из здания, Фредрик посмотрел на кабинку охраны, которую норвежская полиция установила на другой стороне улицы. Окна в ней были грязные, и непонятно, сидел ли кто-то внутри. Но Фредрик почувствовал, что за ним наблюдают.
Кена Бейера отстранили от работы за несколько месяцев до увольнения из посольства. За что? Он совершил что-то? Стал фигурантом служебного расследования?
Фредрик резко повернулся в надежде поймать взгляд секретаря посольства в окне. Но за стеклами никого не было.
Какие же тайны хранили глубокие карманы похоронного агента?
Глава 28
Фредрик проснулся от кошмара. Он снова оказался между голых деревьев, на склоне холмов с бесплодными гребнями под темно-серым небом. Сначала вокруг была тишина. Заброшенный лес — все, кто мог покинуть его, сделали это. Затем звук шагов. Небрежная поступь бесстрашного охотника. Дыхание, стелившееся по земле, скользившее по пучкам мха и вереска, расползалось и приближалось ядовитым шипением. Фредрик бежал, но упал и не смог подняться. Туман удерживал Фредрика на земле, пока над ним не возвысилась фигура мужчины. Несмотря на отсутствие носа, губ и языка, от которого остались только бесформенные лохмотья, Фредрик отчетливо услышал, что сказал охотник. Всего одно слово, он повторял его снова и снова, и в голове Фредрика оно зазвенело эхом.
Даже когда он сел в кровати с колотящимся сердцем, насквозь мокрый от пота, он слышал его.
Безумие, подумал Фредрик, раздвинув шторы. По стеклу били капли дождя. Это и было безумие. Сон, в котором кулисами была картина его отца. Дьявол-преследователь — наемный солдат из давно раскрытого дела, и имя, которое он называл, имя погибшего сына Фредрика.
Фрикк.
Мозаика старых ран.
Несколько часов спустя Фредрик сидел на пассажирском сиденье в патрульной машине по пути за город. Было воскресенье, и Бейер не планировал оказаться в управлении раньше вечера, но потом позвонил диспетчер и сообщил, что за следователем отправили машину.
Манящее взор белоснежное одеяние холмов, еще пару дней назад искрившееся на солнце, стаяло под дождем. Дворники бегали по лобовому стеклу, и водитель, постоянно начинавший предложения на вдохе, замолчал после того, как Фредрик во второй раз прибавил звук воскресного выпуска новостей по радио.
Установка для сжигания мусора располагалась к востоку от Маридалсваннет, недалеко от очистных сооружений, обеспечивающих жителей Осло чистой водой. В мрачном холле полицейского ждал длинноволосый, тощий как щепка парень. В нос Фредрику ударил едкий дым, а на свету он разглядел летающие в воздухе тонкие хлопья пепла.
— Здравствуйте, — сказал парень, подняв глаза на следователя. — Я только избавлюсь от этого и представлюсь как надо. Он показал Фредрику большой комок жевательного табака на ладони.
— Конечно, — ответил Фредрик. — Я из полиции, а вы с гидроэлектростанции. Я подожду.
— Вот. Прямо к делу, — сказал парень и отправил табак под губу. — Я и сам такой. И сегодня ведь выходной. Нет причин тратить время впустую.
— Никаких.
— Не знаю, насколько вы в теме того, что мы тут делаем, — сказал рабочий, проводив Фредрика к металлической столешнице между двух печей для сжигания. — …В общем, мы сортируем дерьмо, которое скапливается у плотины, чтобы оно не создавало проблем при очистке. В основном мы отправляем все на переработку, но иногда приходится сжигать. Обычно это деревья, бревна, но, бывает, попадаются и трупы животных — реки уносят их в озеро.
Он придал лицу серьезный вид.
— Нельзя же, чтобы это все попадало в питьевую воду.
— Само собой.
— Мы поднимаем это дерьмо краном, а потом сортируем вручную. — Парень убрал челку со лба. — Но иногда все равно получается хреново.
— Как сейчас? — нетерпеливо предположил Фредрик.
— Как сейчас, — подтвердил худощавый парень и маленькой лопаткой соскреб золу со столешницы. На металле что-то заблестело. Тонкая цепочка, на которой подвешено серебряное кольцо. Рядом с ней лежали маленькие фрагменты обугленных костей.
— Один мой наблюдательный коллега нашел это, когда сегодня утром выгребал золу из печей. А раз в пятницу приходили копы и предупредили, что ищут труп, микрохирургом тут быть не обязательно.
Потерев внутреннюю поверхность кольца, Фредрик смог разобрать гравировку.
— «Дорогой Рикард. Я твоя навеки. Ида». Обручальное кольцо Рикарда Рейсса.
Фредрик посмотрел на тонкий слой золы на доске.
— Это все, что от него осталось?
— В печке дикая жара. Так и должно быть. Мы же сжигаем трупы. Я думаю, этот парень угодил в котел еще до того, как мы получили от вас сообщение. Потому что после мы все тщательно проверили.
Глава 29
Входная дверь открылась нажатием большой плоской кнопки. Такие издают звук пустоты и есть во всех государственных организациях и зданиях.
В желтом коридоре звук трения колес тележек об пол и шепот людей подчеркивали переход от большого мира снаружи к маленькому здесь, в здании.
Кафа остановилась перед зеркалом около вешалки. Никто ей не пользовался, слишком много людей посещали это учреждение. Она стояла у пластиковых пальм, как и всегда. Во всяком случае те восемь-девять лет, что Кафа сюда приходила.
Она немного поправила прическу. На улице моросил дождь, и пальцы стали влажными. Она перекинула куртку и шарф через руку. Резиновые подошвы ботинок скрипнули по линолеуму, и Кафа невольно передернулась. Она вышла с поста охраны, и один из медбратьев услышал ее шаги.
— Здравствуйте, — сказал он с улыбкой в рыжей бороде. — Мы вроде вас не ждали сегодня. Он знает, что вы придете?
Кафа попыталась улыбнуться в ответ.
— Нет, я еду на работу. Просто хотела поздороваться.
— Кажется, он спит, — сказал медбрат. — Но вы, конечно, зайдите к нему. — Медбрат, высокий и плотного телосложения, наверняка лет на двадцать старше Кафы, почувствовал, что ее что-то гложет. Он положил руку ей на плечо и немного сжал его. Прикосновение было теплым и надежным, и Кафа была рада, что есть такие люди, как он, и что они работают на такой работе.
— Послушайте, — медленно произнесла она. — Никто сюда не приходил? Никто о нем не спрашивал?
Он нахмурился.
— Что вы имеете в виду?
— Какой-нибудь журналист? Или еще кто.
— Нет, нет. Мы бы вам сообщили. А что?
Кафа покачала головой.
— Ничего, спасибо.
