Глава 5
Леонард Руди резко проснулся. Когда он ложился спать на откидную кровать, в гостиной было жарко от камина, а сейчас в нем остались только тлеющие угольки. Ледяной ветер сквозил из щелей бревенчатой стены.
Поднявшись с постели, он почувствовал жгучую боль в ладони. Все стало хуже, чего он и боялся. Несмотря на алоэ-крем, ожог увеличился, и кожа под надувшимся пузырем пульсировала. Леонард нашел спички на подоконнике. Обжигая горящей спичкой иголку, он рассматривал зимнюю ночь. Все еще шел снег. Сколько сейчас времени? Часа три-четыре утра, наверное. Быстрым движением он воткнул иглу в пузырь. Из него вытекла прозрачная жидкость, и на месте пузыря осталась омертвевшая белая кожная ткань. Леонард хотел взять пластырь, когда вдруг увидел желтый мерцающий свет на стене дома соседней фермы.
И это в лесу, посреди ночи! Может, это вернулся вор, укравший радио из его машины? Заматывая руку пластырем, Леонард не отводил глаз от деревянной виллы. Но света больше не было видно. Может, там ничего и не было? Он уже собирался успокоиться и остановиться на этой мысли, как раздался глухой грохот и вмиг развеял все сомнения Леонарда. Там кто-то был.
Леонард вышел в прихожую и бросил взгляд на висевший на стене дробовик, оставшийся от пожилой пары, жившей тут раньше. Нет. Я же в деревне. В Норвегии, подумал он. На улице его встретил ветер со снегом.
Осенью Леонард ходил по тропинке, ведущей к задней стороне виллы в Сульру, не наклоняясь под елями. Но теперь, когда ветки отяжелели от снега, ему пришлось пригнуться. Он заметил свежий заячий след, но кроме него никаких признаков жизни видно не было.
Леонард прошел вдоль задней стены и свернул за угол. Прямо перед факиром по склону протянулся фруктовый сад. Из снега торчали голые стволы и ветки фруктовых деревьев. Справа стоял сарай, а перед мостком в него снег был глубоко утоптан. Следы вели ко входу. Двойные двери в сарай были приоткрыты, а одну мощную доску, судя по всему, из двери выбили. Леонард осторожно шел вдоль кромки леса. Кажется, внутри кто-то ходит? Судя по звукам, кто-то роется в садовых инструментах и приборах.
Леонард был не из слабонервных, но лоб стал липким. Факир сильно сжал кулаки, до боли в ране. Решительным шагом подойдя к сараю, он толкнул двери и вошел.
— Эй! Кто тут? Эй!
Он стоял неподвижно, пока не стал различать окружающие его предметы. Ножки стульев, поставленных вверх ногами на диваны, торчали как копья, комоды и шкафы опрокинуты. Пахло промасленной древесиной и гниющей мебелью. Вдоль стен висели полки с инструментами, банками краски и пластиковыми канистрами. Ветер дул с конька крыши, и несколько свисающих с потолка светильников лязгали друг о друга. Пока двери медленно закрывались, петли скрипели.
Если это и был грабитель, он точно до смерти перепуган. Что, если эта сволочь запаниковала? И прибьет Леонарда кувалдой или топором, которые наверняка здесь есть? А может, у него нож? Леонард видел, как мужчины его роста и телосложения оказывались в морге, ввязавшись в драку с малолетками с заточками. Если попасть точно в цель, размер ножа не играет роли.
Но он пришел сюда не умирать, а только сказать, что у леса есть глаза.
— Я знаю, что ты здесь, — проревел он и сделал пару шагов вперед.
Леонард, как никто другой, знал, что воля может сломить инстинкт. Когда заставляешь себя сделать первый шаг по раскаленным углям, и тебя выворачивает от страха. Но воля требовала натренированности. Если ты не подготовлен, инстинкт всегда победит.
Он не смог не застыть на месте, когда за его спиной раздался удар в стену. Леонард понял свою ошибку, когда увидел падающий на пол молоток и услышал звуки отодвигаемого стола и шагов по дощатому полу.
Леонарда с силой толкнули в спину, и он неловко упал вперед, еще один толчок — и он растянулся на полу. Не успел он перевернуться, как незнакомец ударил коленом ему промеж лопаток. Из Леонарда выбило воздух. Защищаясь, факир закрыл голову руками и зажмурился в ожидании нового удара. Но его не последовало — давление на спину ослабло, и Леонард услышал скрип открывающихся дверей.
Мгновение он оставался лежать. От страха свистело в ушах, сердце стучало, и он понял, что случилось. Этот подонок сбежал. Леонард в гневе уперся кулаками в пол и поднялся на ноги.
Незнакомец несся вдоль тропинки во дворе, ведущей к главной дороге. Леонард ринулся за ним. Сапоги утопали в снегу, бежать быстро не получалось, но так должно было быть и у незнакомца. Мышцы ног тянуло, Леонард посмотрел вперед: тропинка была узкой и петляла между деревьев, но до главной дороги было всего пару сотен метров. Преодолевая последний поворот, он услышал звук захлопывающейся двери в машину, а через секунду — рев мотора.
Машина стояла на расчищенной от снега площадке около почтовых ящиков. Яркий свет фар ослепил Леонарда, но он продолжал погоню. Он добрался до парковки, когда машина описала дугу, сдавая задом. Водитель резко затормозил, включил переднюю передачу, и машина помчалась по заледенелой дороге, пока не случилось сцепление, и автомобиль укатил на бешеной скорости.
— Черт, — простонал Леонард, смотря вслед красным фонарям. — Черт, сука!
Как только он отдышался, то заметил, что на месте, где стояла машина, в снегу что-то лежало. Оказалось, что это черный головной убор, с эмблемой — королевским золотым львом на красном фоне. Это была полицейская фуражка.
Глава 6
Дверь на автомойку с грохотом открылась, и оттуда повалил пар, воняющий химическими фруктовыми ароматизаторами и мылом. Беата Вагнер скользнула на кожаное сиденье, встала раком и рукой отыскала перемычку трусиков под платьем. Бросила взгляд на Хенри, стоявшего у платежного автомата и еще не вполне успокоившегося. Казалось, что гнев дошел до верхушки айсберга. Задетое самолюбие и унижение вызвало в Фальке бурю негодования.
Она почувствовала это, еще сев в машину, и тут же получила подтверждение: Хенри мгновенно перегнулся через консоль между сиденьями, схватил девушку за горло своей короткой мясистой рукой, притянул к себе и поцеловал с языком. Беата заметила в его глазах лопнувшие сосудики, что означало одно из двух: либо он принял слишком много «Виагры», либо не выпил лекарство от сердца.
Мне следовало бы испугаться, подумала она. Или хотя бы занервничать.
Но ни того, ни другого она не ощутила.
Наоборот, ее охватила приятная дрожь. Потому что внутри у Беаты находилось то, что она называла черной комнатой. Она нашла туда вход еще в подростковые годы. Эта комната долгое время была ее глубочайшей тайной, стыдом, которым она не делилась ни с кем. Позднее она начала ездить в места, куда таким девочкам, как она, ездить не подобало. Проживала ночи, переходившие в дни, с экстази и сексом в подвалах Роттердама, Марселя и Гамбурга. Испытывала психозы, вызванные псилоцибином, с азиатскими бизнесменами в роскошных отелях Абу-Даби. Напивалась виски в баре с перуанскими преступниками, отсидевшими в тюрьме Луригачо в Лиме.
