Они вышли из палаты мальчика. Рыжий налил им кофе и попросил Фредрика показать свое удостоверение. Скорбное выражение лица медбрата не предвещало ничего хорошего.
— Несколько дней назад Номана увезли на больничном транспорте. Он был записан к врачу в больнице Ловисенберг, они несут медицинскую часть ответственности за него. Когда осмотр был окончен, из больницы, как обычно, позвонили, и мы выслали за Номаном машину. Мы всегда так делаем. Номан сидит в комнате ожидания и ждет водителя. Но мальчика там не оказалось.
Медбрат дышал так тяжело, что волосы над верхней губой трепетали.
— Поначалу мы решили, что вышло какое-то недоразумение. Что его забрала мать и повезла на прогулку. Мы ведь много лет знаем Кафу, и она так делает иногда. Но когда наступил вечер, а Номана все не было, мы забеспокоились. Я позвонил ей… Кафе… и предупредил. — Его голос дрожал. — Кафа приехала в страшном волнении. Мы собирались сообщить в полицию, но Кафа сказала, что сама это сделает. Ведь она там работает и лучше знает, к кому обратиться.
Фредрик опустился в кресло, раскрыв рот от удивления, и ощутил в сонной артерии пульсацию сердца.
— Не понимаю. Женщина, с которой я говорил по телефону, ничего не сказала о…
— Кафа попросила нас поставить в курс исчезновения сына как можно меньшее количество персонала. Из соображений безопасности.
— Из соображений безопасности?
— Вы правда ничего об этом не знаете? Номану угрожают.
— Кто? Отец?
Медик сменил тон, словно цитирую заголовок.
— Нам дали инструкции сообщить Кафе, если заметим что-то подозрительное. Если какой-то посетитель будет рыскать по коридорам, задавать вопросы про Номана и все такое.
— И было такое в последнее время?
— Нет. Ни разу. Мы не видели повода что-либо ей сообщать.
Фредрик посмотрел на свои ладони.
— Когда точно пропал Номан? Когда вы позвонили Кафе?
У медбрата был журнал, но проверять не было нужды, он и так помнил.
— Три дня назад. Во вторник. Во вторник вечером.
И тут пульс застучал в висках у Фредрика. Тем вечером они с Кафой смотрели пленку Бенедикте. Тем вечером коллега пропала.
Низкое зимнее солнце было благословением для города, но Фредрик ничего не почувствовал, кроме света в глаза.
Кафа не сообщила в полицию, что пропал ее сын. В диспетчерской сообщили, что никаких сообщений и звонков от нее не поступало.
У Фредрика с Кафой, естественно, были разногласия. У него даже были к ней чувства, о чем он ей признался, правда из этого ничего не вышло. И все равно он всегда считал ее близкой коллегой. Даже другом. Они всегда выручали друг друга, объединяясь против давления сверху. Они слаженно работали в паре, всегда объединенные общей целью — раскрыть дело. Так что, черт подери, происходит?
У Кафы был сын инвалид. Он исчез, и она вместе с ним. Должна быть причина, по которой она не заявила об исчезновении мальчика. Причина, по которой она позвонила Коссу и попросила отгулы, чтобы никто ее не разыскивал.
Что вообще известно Фредрику о прошлом Кафы? О ее семье? О том, сколько она уже живет в Норвегии? О том, чем она занималась до того, как попала в полицию?
— Ничего, — сказал он самому себе. — Я ничего не знаю.
Как только он вошел в лифт управления, на телефон пришло сообщение от Томми. «Нашел твоего чувачка. Встретимся завтра в Макдаке на Стургата, в 12. Ты платишь».
Глава 67
Статссекретарь Рубен Андерсен, набрав в легкие воздух, постучал в дверь. Медленно досчитав до трех, он вошел.
Свет в доме премьера был приглушен. Сам он сидел спиной к Андерсену, и голос Рибе звучал торжественно. А вот второй мужчина, сидящий на диване, поднял взгляд. Темные волосы, лежавшие волнами, словно ветер на улице никак не стихнет, и улыбка белоснежных зубов. Если бы Рубен не знал его, он бы решил, что этот человек из южных краев американского континента. Он выглядел моложе, чем на фотографиях. Может теплый свет ламп стирал морщины на золотисто-смуглой коже лица мужчины.
— Кажется, один из ваших людей пытается обратить на себя ваше внимание, — сказал тот. Симон Рибе бросил взгляд через плечо.
— О, Рубен. Заходи. Это мой советник, — пояснил министр гостю. — Познакомься с послом Родригесом.
Посол встал, а Рибе остался сидеть.
— Для меня большая радость — быть здесь. Не терпится начать работу. — Он так хорошо говорил по-норвежски, что Рубен не удержался от комментария. Американский посол небрежно махнул рукой. — Это все мой отец. Он был офицером армии США, и какое-то время служил на базе НАТО в Кульсосе. Мы жили там, когда я был подростком. Я как раз рассказывал премьер-министру, что первый раз поцеловался именно здесь, в Дворцовом парке. — Он указал на деревья на улице. — Она, естественно, была блондинкой по имени Сольвейг.
— Может попросим нашу прекрасную службу разведки ее разыскать, — шутливо предложил Рибе.
— Не уверен, что моя жена оценит ваши старания, — ответил посол.
— Посол Родригес только что подтвердил, что авианосец USS Nimitz прибудет сюда в связи с приемом самолетов F-35. Так что осталось только проинформировать прессу. — бодро сообщил Рибе.
— Кстати о прессе, — тихо проговори Рубен. — Можно вас на пару слов наедине? — Премьер-министр вопросительно посмотрел на него. — Это важно, — поспешил добавить советник.
Рубен Андерсен быстрым шагом прошел по коридору. Молча, пока они с премьером не оказались в личном кабинете Рибе, и Андерсен закрыл за собой дверь. — Десять минут назад TВ2 показали тизер сегодняшнего выпуска новостей. Они заявили о разоблачительном интервью с Кари Лисе Ветре.
— Значит, они-таки клюнули на приманку. А я уж начал думать, что ты подвел меня, Рубен. Надеюсь, они ее засрут как следует, — сказал Рибе, опустившись в кресло и направив пульт к телевизору на стене.
Трансляция уже началась. Ветре сидела рядом с мужем в их гостиной, он приобнимал ее за спину. На фоне горели свечи, а на столе стояли глубокие фарфоровые чашки. Министр была одета по-домашнему, во что-то светлое и удобное. Еще до того, как Рибе включил звук, он заметил, как его подмышки начали влажнеть.
Интервью-конфронтации всегда делают в кабинете. В холлах Стортинга. На улице. Но никак не дома, на диване. Не за чашечкой чая в компании супруга. Беспокойство Рубена усилилось, когда он увидел, что вопросы задает сам Карл Сулли, новостной редактор канала. Рубен бросил взгляд на начальника и приготовился принять удар.
— Министр финансов Кари Лисе Ветре, — начал Сулли. — Как мы уже видели в репортаже, наш канал выяснил, что убивший пятнадцатилетнюю девочку и похитивший семью в Маридалене — пастор Бёрре Дранге. Тот самый пастор, выживший в бойне в Сульру. Также TВ2 сообщает, что до того как на секту напали, ее члены планировали террористическую атаку на норвежский народ. Пастор Дранге стоял за этими планами. Ваша дочь ведь тоже была членом этой секты?
