Не нашлось ни одного отчета полиции, где говорилось, что Кафа попала в автокатастрофу. И ее сын, Номан Мохаммед Икбаль, тоже не попадал. Но этого утверждать нельзя — по данным регистра населения, детей у Кафы Икбаль не было.
Фредрик откинулся на спинку стула, снял очки и с силой потер глаза. Ничего не понятно. Что же здесь происходит?
У Кафы есть брат, Васим. Тот парень на фотографии в кухне. В регистре указано, что он переехал в Великобританию. Азин, мать Кафы, умерла в 2006. А вот отец, Махмуд, очевидно еще жив. Он зарегистрирован по адресу в Хёйбротане недалеко от центра.
Некоторое время Фредрик сидел, уставившись перед собой. Может, это дело касается семьи Кафы? Может, его разрозненные знания связаны нитями семейной трагедии, о которой он и понятия не имел?
Фредрик позвонил в администрацию ветеранов Вооруженных сил. Кафа действительно служила в армии и воевала в Афганистане. Полицейский подумал о своем отце. Кен Бейер никогда не рассказывал о своей службе во Вьетнаме. Это частая история у бывших солдат. Может, и у Кафы так же. Может, они видела такие зверства, что не могла их забыть. А может, сама участвовала в них и никак не могла избавиться от воспоминаний?
Квартира Махмуда Икбаля находилась в одном из невысоких домов над Груруддален, прямо рядом с церковью Хёйбротен. В темноте кладбища видно не было, а на другой стороне долины мелькали огни машин, мчавшихся по грязному снегу по трассе E6. Был слышен гул движения. Когда за Фредриком закрылась дверь в подъезд, он услышал лишь эхо своих шагов. На двери таблички не было. Только листок, приклеенный скотчем: «М. Икбаль».
Трижды позвонив в дверь и постучав, Фредрик прислонился спиной к косяку и застонал. В окошке для писем было темно. Темнота и тишина. Тут дверь напротив открылась, и вышел худой пожилой господин в галстуке боло и жилетке поверх рубашки.
— Можете хоть всю ночь ждать. Он не откроет.
— Почему не откроет?
— Если вы хотели что-то сказать Махмуду, можете сказать мне, я передам. — Мужчина просунул пальцы под жилет подмышками. Из квартиры доносился выпуск новостей. Кажется, что-то про министра финансов.
— Мне нужно поговорить с Махмудом Икбалем. Я из полиции.
— Что-то случилось?
— Нет.
— Охохо. Вы его не найдете. Он в Пакистане.
— Что он там делает?
— Живет. Зимой там, а летом здесь. Называет себя кочевником. — Сосед в ковбойской жилетке хохотнул. — Я забираю его почту.
— А родственников у него нет, кто бы мог это сделать?
Сосед неуверенно помахал руками, не вынимая пальцы из жилета.
— Я таких не знаю. Сын уехал, и после смерти жены Махмуд остался один. У него еще есть дочь, но я с ней почти не знаком. Она вышла за какого-то арабского шейха и эмигрировала в Катар.
— Что вы имеете в виду?
— Что-то вы слишком много спрашиваете для человека, который сказал, что ничего не случилось. — Мужчина вызывающе посмотрел на Фредрика, но тот не выказал никакой реакции. — Ходят всякие слухи.
— Какие же?
— Говорят, у них был конфликт. У Махмуда с дочерью. Ну вы знаете, как такие люди могут обращаться с дочерьми… На кону честь семьи и…
— А на чем основываются эти слухи? — перебил его Фредрик.
— Ни на чем особо. — Он пожал плечами. — Что-то связанное с ребенком.
Сын Кафы. Он что, был пятном позора в ее семье?
— Вы знаете, когда Махмуд вернется?
— Понятия не имею. — Сосед снова пожал плечами. — Мы обычно встречаемся компанией в одном кафе в центре. Махмуд всегда появляется там весной и несколько месяцев сидит там каждое утро, а потом однажды просто не приходит. Махмуд парень неособо разговорчивый. Знаете, он как клоун. Такой печальный остряк. В основном гуляет по долине сам по себе, — сказал сосед, кивком указав направление.
— По долине?
— На мусульманской части кладбища. Там похоронена его жена.
Достав из машины фонарь, Фредрик ступил на скользкую дорожку между могил. Мусульманская часть кладбища, похожая на длинную худую руку, располагалась в отдалении от других участков, вдоль березовой аллеи в глубине долины. Большинство памятников традиционные, но довольно много зеленых табличек на тоненькой ножке с полумесяцем и звездой над именем. Фредрик повернулся и посмотрел прямо на балкон квартиры Махмуда Икбаля.
Свежие могилы располагались вблизи шоссе, старейшие — у склона, ведущего к жилым домам. Здесь Фредрик и нашел, что искал. Могила матери Кафы, Азин. Фредрик узнал ее по имени и дате смерти. В снегу стояла покосившаяся недогоревшая свеча. По сравнению с соседней могилой эта выглядела скромно. На соседней искусно сделанной могиле сидел пушистый плюшевый кролик. Из-под снега торчали вечнозеленые растения клумбы, обрамленной по кругу камнями. Детская могила. Фредрик посветил на памятник, и тут будто время остановилось. Номан Мохаммед Ша. Родился 8 апреля 2005. Умер 19 мая 2005. Как недолго ты был с нами. Фредрик снова и снова перечитывал эти слова.
Номан Мохаммед Ша. Нет, это не может быть совпадением. Просто не может.
У Фредрика пересохло во рту и онемел язык. Полицейский медленно выпрямился, и памятник расплылся перед глазами. Что, черт побери, тут вообще творится? В больнице сказали, что ребенок Кафы серьезно пострадал в автомобильной аварии. Согласно реестру населения, детей у Кафы вообще не было. А судя по надписи на этой могиле, ее ребенок лежал здесь, рядом с бабушкой, и только фамилия у него не совпадает с фамилией Кафы.
Вдруг Фредрик ощутил чье-то присутствие. Сердце бешено заколотилось, и он огляделся по сторонам. Прислушался — тихо. Но это чувство не покидало его… взгляд остановился на окнах в квартиру Махмуда Икбаля. Не просто остановился — он был заворожен. Фредрик мог поклясться, что увидел движение за шторами. Он мог поклясться.
Никто не ответил, когда он вернулся и позвонил в дверь.
Глава 69
Понедельник, первая половина дня, город кишел людьми, и Томми Тейгену пришлось криком отстоять свое место за стойкой в «Макдональдсе». На подносе лежали четыре самых дешевых бургера. Фредрик достал кошелек, и Томми добавил в заказ молочный коктейль с клубникой.
— Голодный?
— Да ты че, с ума сошел? Я улечу в космос как чертов «Аполлон 13», если залью в себя этот коктейль. Но я обещал принести ему пожрать. Он уже несколько недель не выходит из дома.
— Рикард Рейсс?
Странный глаз Томми оглядел помещение кафе.
— Тебе же он нужен, да? — тихо спросил он.
Они сели у окна на втором этаже, подальше от людей. Томми хорошо выглядел — видимо, недавно принял утреннюю дозу, а до вечерней ломки еще далеко. Он медленно развернул бургер и провел по нему рукой. Периодически откусывая, наркоман говорил.
