По щекам Ви течет черная вода, губы дрожат. Внезапная дурнота подкатывает к горлу — роняя стул, я вскакиваю и бегу к туалетам. Пронзительный взгляд подруги вскрыл мою душу — уродливый мерзкий нарыв, наполненный подлостью, трусостью и злобой. Склоняюсь над унитазом, желудок скручивает спазм, из глаз льются слезы. Ви — несчастный и сильный человек, бросила Че только оттого, что любит и понимает: даже она недостаточно хороша для него и не способна привести его к счастью. А я… Я…
Чьи-то теплые руки убирают с моих пылающих щек волосы, гладят по спине. Лучше бы они не делали этого.
* * *
Спотыкаясь, я бреду домой. Ви восхищается новогодним убранством улиц, болтает без умолку, словно никаких трагедий в ее жизни нет. Еще бы: она же из сказки, только ледяные принцессы способны на такое. Блестящая иномарка обгоняет нас и тормозит у подъездной дорожки, плавно раскрывается водительская дверь, на щедро посыпанный песком лед ступает красный замшевый сапог.
— Пообщались, девочки? — улыбается тетя Анжела и, смерив Ви взглядом, разочарованно качает головой.
— Всего один бокал пива! — врет Ви, не моргнув глазом.
— Таня! Здравствуй! — На пару мгновений я оказываюсь в деликатных объятиях и облаке приятных дорогих духов. — Как же я скучала по тебе, ребенок! Кстати, девочки, помогите мне. Вика, возьми с заднего сиденья коробку, а ты, Таня, задержись на минутку, у меня есть кое-что и для тебя…
Как только Ви, недовольно скривившись, уходит, я в ожидании поднимаю голову и натыкаюсь на взгляд карих глаз — цепкий, растерянный и холодный.
— Как давно? — тихо спрашивает тетя Анжела.
— Что? — мямлю, отступая назад.
— Сегодня утром я видела, как этот мальчик, Артем, выходил из твоей квартиры… — Я съеживаюсь, разглядываю грязный снег под ногами, мечтаю исчезнуть, никогда не существовать, а голос над ухом продолжает: — Вы двое у моей дочери с языка не сходите, а тут такое! Таня, это очень подло! От тебя я этого никак не ожидала…
— Я знаю. Простите. Простите меня!
Душа и тело враз слабеют, и я мешком опускаюсь на холодное дерево некрашеной лавки.
Глава 45
На какие только ухищрения я ни шла в попытке обелить себя, отлично зная, что предательство оправдать нельзя. Мне никогда не стать одной из тех, кто украшает собой этот мир — то надменные, капризные, холодные, но благородные люди. Ви права: она выше, чище меня и способна на решительные поступки. Моя семья так и не привила мне самоотверженности, скромности и благородства — я в совершенстве могу лишь прятаться и обвинять других в своих неудачах и бедах.
— Моли бога, чтобы она ни о чем не узнала. Ты же в курсе, что она может с собой сотворить! После того случая с таблетками я ни одной минуты не жила спокойно!.. — Сбивчивый шепот тети Анжелы до сих пор тревожит душу, противно щекочет ее липкими пальцами стыда и ужаса. — Немедленно иди домой и… я не знаю… сделай с этим что-нибудь!
— Я все верну. Я все ей верну. Простите. Простите, — до сих пор продолжаю лепетать я, стоя в сумраке пустой гостиной. — Я все исправлю!
Разряженная сосна растерянно моргает огнями, будто вот-вот расплачется, понимая, что она не к месту и не ко времени — в этой квартире снова не будет праздника. Не достойна я никаких праздников. Я ничего не достойна.
Сверху, с потолка, что служит Ви полом, раздаются тихие шаги, звук, который раньше гарантировал мне покой, еду и возможность забыться, теперь изводит и выворачивает наизнанку. Не поднимая головы, судорожно ищу выход из ситуации и не нахожу. Опускаются руки.
В прихожей щелкает замок, гремит, падая на полированную полку, связка ключей, в гостиной загорается желтый теплый свет. Провожу потными ладонями по джинсам, мнусь на месте — Че, в шлейфе морозного воздуха, проходит в комнату, широко улыбается, снимает капюшон:
— Привет! Почему в потемках? Представляешь, Солнце, мать только что звонила. Поздравляла с наступающим. — Я вижу, что он удивлен, но тихое счастье теплится в его глазах. — С чего бы это? Передавала тебе привет. Вот она — сила твоего убеждения!
— Че, уходи! — перебиваю я.
— Что?
— Ви приехала. Все. Конец. Уходи.
Че вздрагивает, заметно бледнеет, прячет руки в карманы и глядит на меня в упор, а в моей груди расплывается мутная давящая боль — он все еще неравнодушен к ней. В пустой обшарпанной гостиной, где у окна черной тенью притаилась огромная сосна, моргающая никому не нужными гирляндами, мы молча смотрим друг на друга.
— Окей, — оживает и хрипло отзывается Че. — И что я должен чувствовать по этому поводу?
Дальше терпеть его взгляд невыносимо, я делаю шаг назад, краснею и мямлю:
— Чувствуй, что чувствуешь, Че. А меня возненавидь.
Подняв бровь, Че ждет пояснений. Собираюсь с мыслями и громко, четко продолжаю:
— Я обманула тебя, Че! Вика тебя любила, и я знала это, но не сказала тебе. Я специально отбила тебя у нее, просто потому, что мне всегда хотелось быть круче! — Щеки горят, глаза щиплет, голова готова лопнуть, я задыхаюсь. — Ты давно мне нравился. Возможно, с самого начала… но шансов не было. Я воспользовалась тем, что вы расстались, и…
— Не смягчай! Не расставались мы, это она меня кинула. И вряд ли любила: любовь — не слова, а поступки, Солнце. Я исхожу из этого.
— Она многое сделала для тебя когда-то! — напоминаю, но Че спокойно возражает:
— И она же чуть не доконала.
Смотрю в огромные зеленые глаза и растворяюсь в них. Мы с Че давно одно целое. Он научил летать даже меня, придавленное валуном беспросветного бытия существо, обреченное выживать, задыхаясь в пыли. Но ему катастрофически тесен и мал наш город — все понимают это: Маша, Ви, его мать… И я — после того как меня ткнули в очевидное носом.
— Я тоже исхожу из ее поступков. Хочешь узнать, почему она это сделала? — Во взгляде напротив на миг оживает и тут же гаснет призрак забытой надежды, и я отхожу еще дальше, упираюсь лопатками в изъеденный молью поблекший ковер. Боль накатывает волной и вырывается наружу потоком слов: — Она знала, что уедет на полгода, и не хотела, чтобы ты ее ждал. Она знала, что ты можешь отсюда вырваться. Она хотела, чтобы ты был счастлив! Мы с тобой все это время поливали грязью ее имя, утешали друг друга и упивались тем, как нам плохо и тяжело, а она страдала и мучилась… Молча. В одиночку. Как тебе такой расклад, Че? Как тебе такой поступок?!
Че бледнеет еще сильнее. Зрение размывается, щеки обжигают слезы, я чувствую замерший на моем лице взгляд — он сверлит насквозь, оставляет ожоги.
— Но ты ни при чем, ты не знал — твоей вины ни в чем нет. А вот я, я… — Без сил сползаю по стене, приземляюсь на доски пола, вытягиваю ноги. — После отъезда она каждый день спрашивала у меня, как ты. Говорила, что любит. Я всю голову сломала в поисках ответа, почему она тебя бросила, но это не главное. Главное, что я знала, как она относится к тебе… И меня это не остановило. Вот так. Что теперь, Че?
