– Томми, не отпускай щенка одного на дорогу. Он может попасть под машину. Помнишь?
Томми со скрежетом, от которого, казалось, старый велосипед должен был рассыпаться в пыль, затормозил рядом с пикапом.
– Я помню. Я не отпущу, – сказал он, чувствуя на своих плечах почетный груз ответственности.
– Мы можем вернуться поздно, поэтому не забудь помочь деду Дэйлу с дойкой. И слушайся его. Чего ты улыбаешься?
– Ничего. – Томми продолжал улыбаться.
– Ты что, думаешь, мы поехали за подарками на день рождения?
– Ага.
Потеснив жену, Гарольд Уиттиг тоже выглянул из окна машины. Изобразив на лице удивление, он спросил:
– А что, у кого-то скоро день рождения?
Улыбка Томми стала еще шире.
– Черт, да мы просто едем в магазин, чтобы забрать запчасти для старой доильной машины.
– Гарольд, не говори «черт» в присутствии мальчика.
Гарольд закатил глаза и выбрался из пикапа, чтобы залить бензин в бензобак.
– Томми, держи. – Мать дала ему доллар. – Беги к Хейзл и возьми нам пару пончиков на дорогу. Тех, что с желе.
– Мам, а ты знаешь, что Хейзл видела, как ее отец сгорел в большом пожаре? Это было давным-давно.
– О господи. Гарольд?..
– Это не я. Поговори со своим отцом.
В этот момент дед Дэйл вышел из здания бензоколонки. Джина посмотрела на него таким взглядом, что Томми тут же решил, что самое время пойти и купить пончиков.
Против обыкновения, этим утром в кафе было людно: были заняты все три кабинки и половина табуретов перед стойкой. Хейзл металась от гриля до кабинки, до холодильника, до стойки с удивительной для женщины ее размеров скоростью.
Томми терпеливо дал погладить себя по голове и потрепать по щеке – соответственно пастору Свенсону и его жене, затем с достоинством, подсмотренным у отца, кивнул двум наемным работникам, которые помогали им на ферме с сеном, и с некоторым интересом посмотрел на две незнакомых ему семьи в кабинках и на одинокую женщину на табурете перед стойкой. Не так уж много посторонних людей можно встретить на полоске асфальта длиной в милю, проходящей через Фор-Корнерс и соединяющей одно окружное шоссе с другим, а чтобы столько сразу – это и вовсе неслыханно.
– Ваш заказ. – Хейзл мастерски донесла пять тарелок на своих широченных руках, поставила их на стол в одной из кабинок, затем достала из кармана карту и вручила ее измученного вида женщине в солнечных очках с оправой тигровой расцветки. – Но вы и без карты не заблудитесь. Доедете до шоссе «О», повернете налево и меньше чем через час езды упретесь прямо в Бобровое озеро, если только вас не угораздит опять съехать с шоссе.
Женщина в солнечных очках сунула карту в сумочку.
– Мы ее возьмем, на всякий случай.
– Пожалуйста. – Хейзл уперлась кулаками в бедра, будто изваянные из хлебного теста, и посмотрела на Томми. – Ну, Томми Уиттиг, я даю голову на отсечение, что с тех пор, как я последний раз тебя видела, ты стал выше на целый фут!
Томми залился краской, потому что дни, когда Хейзл его не видела, по пальцам можно было пересчитать, и он был уверен, что все в этом кафе, включая посторонних, это отлично знали.
– Наверное, ты так лихо растешь, потому что у тебя завтра день рождения. – Она наклонила голову набок, и на одно кошмарное мгновение Томми показалось, что ее шевелюра сейчас оторвется и упадет к его ногам, как какая-нибудь овчина.
– Мне нужно два пончика, и быстро, потому что мама с папой торопятся!
Хейзл раскатисто, по-мужски расхохоталась, затем прошла за стойку и открыла стеклянный шкафчик, где, словно драгоценности, лежали пончики ее собственноручного приготовления.
– С чем сегодня, постреленыш?
Томми снизу вверх посмотрел в это широкое обрюзгшее лицо с мазком ярко-красной помады, знакомым с самого рождения, с карими, непрерывно мигающими глазами и подумал, каким он был дураком всю последнюю неделю, считая Хейзл неизвестной ему таинственной старухой.
– Хейзл?
– Что, Томми?
– Э… мне жаль… ну… мне жаль, что твой отец умер.
Лицо Хейзл застыло, и она долго-долго молча смотрела на Томми. Это был особый, взрослый взгляд, который даже несколько льстил Томми, потому что, когда на него смотрели таким взглядом, он чувствовал, что к нему относятся как к взрослому.
– Спасибо, Томми, – наконец сказала Хейзл. Стряхнув с себя оцепенение, она взяла из стопки на шкафчике белый бумажный пакет для выпечки.
Когда Томми вышел из кафе, он заметил, что туман в лесу рассеялся. Дед Дэйл, засунув руки в карманы рабочего комбинезона, стоял возле «форда» рядом с папой. Если мама и ругала его за то, что он рассказал Томми историю о пожаре в гостинице и смерти отца Хейзл, то с этим было давно покончено, потому что теперь они все трое с заговорщицким видом улыбались. Завидев его, они тут же замолчали, и Томми сразу понял, что они шептались о подарке ему на день рождения.
Не сводя с отца восхищенного взгляда, он направился к пикапу. В его голову прокралась непрошеная мысль о том, что если отец Хейзл умер, то и другие отцы тоже могут умереть, но он раздраженно и решительно отмахнулся от нее. Только не его папа. Его папа был самым высоким, широкоплечим и могучим папой в мире. Огонь ничего бы ему не сделал. Иногда, когда какая-нибудь корова выходила после дойки из коровника и сдуру его бодала, он грозил ей кулаком и обзывал ее богом проклятым молочным бурдюком. У мамы тогда вытягивалось лицо, и она говорила, что он будет гореть в аду за то, что поминает Господа всуе, а он всегда отвечал, что в нем столько уксуса, что огонь его не возьмет.
Когда Томми подошел, отец положил ему на плечо большую, огрубевшую от работы руку и сказал:
– Веди себя хорошо, сын.
– Да, сэр. – Плечу стало легко и зябко, когда отец снял с него руку и сел в пикап.
– Спасибо, малыш. – Высунувшись из окна, мать взяла у него пакет с пончиками и поцеловала Томми в макушку. – Слушайся деда. Жди нас к вечеру.
Томми с дедом Дэйлом вышли на середину дороги и долго махали вслед ревущему мотором пикапу, пока он не скрылся за поворотом на пути к шоссе «О». Щенок свернулся клубком и пристроился у ног Томми, высунув длинный розовый язык.
Дед Дэйл положил руку ему на плечо. Она была совсем не такая большая, как рука папы, и совсем не такая теплая.
– Что-то много сегодня посторонних в городе. – Он кивнул в сторону двух незнакомых машин, припаркованных между бензоколонкой и кафе.
– Они заблудились, – сказал Томми.
– Я так и подумал. Залил в эти две колымаги почти тридцать галлонов бензина.
– Это много.
Дед Дэйл кивнул.
– Твоя бабка сейчас сидит внутри, разбирается с бухгалтерией. Думаю, она сможет залить бензин в машину не хуже меня, если вдруг кто-нибудь еще приедет, а это значит, что мы с тобой можем спокойно пойти порыбачить, если нам охота.
