– Ну ладно. В любом случае, когда они там закончат, мы начнем разбор полета. На данном этапе они знают больше, чем мы все. Мы поймали трех террористов, которые бежали от пожара. Камуфляж, М-16 – в точности как говорила женщина, с которой я разговаривал по телефону…
– Агент Кнутсен, эту женщину зовут Грейс Макбрайд, – холодно сказал Магоцци.
Кнутсен секунду молчал, запоминая имя и нащупывая почву под ногами.
– Простите, детектив. Но как бы то ни было, нам нужно выслушать женщин перед тем, как мы начнем допрашивать террористов. – Он обернулся – рядом с ними остановилась патрульная машина, из нее вышел шериф Питала.
Его форма была выпачкана сажей, он сутулился, чего Магоцци не замечал раньше, – его будто пригибало к земле от горя или, скорее, от неизвестности. Он кивнул в знак приветствия и обратился к Кнутсену:
– Я не могу найти никого, кто мог бы сказать мне что-нибудь о Хейзл. Я подумал, может, вы можете мне помочь.
– Кто такая Хейзл?
Голос донесся со ступеней автобуса. Все обернулись и увидели Грейс Макбрайд. На плечах у нее лежали мокрые черные волосы, а к ноге клеился улыбающийся Чарли. «Глупой псине совершенно все равно, что здесь происходит», – подумал Магоцци, а потом вдруг понял, что он чувствует примерно то же самое. Если Грейс Макбрайд рядом, значит, все идет так, как должно идти.
Подчиняясь въевшимся в подкорку правилам вежливости, шериф Питала смахнул с головы шляпу:
– Шериф Эд Питала. Рад знакомству, мэм. Хейзл – моя сестра. У нее было кафе в Фор-Корнерсе.
Грейс секунду смотрела на него, затем едва заметно кивнула:
– Шериф, почему бы вам не зайти на минуту?
Холлоран и Бонар бродили среди ближайших к ангару машин – тех, что уже стояли здесь, когда они приехали. Это было разношерстное собрание старых и новых легковых автомобилей, грузовиков и фургонов.
– Как думаешь, чьи они? – спросил Бонар.
– Шарон думает, что эти машины перегнали сюда из Фор-Корнерса. Когда они попали в этот город, там уже не было ни одного транспортного средства.
Бонар содрогнулся:
– Такие мелочи просто выбивают из колеи. Представляешь, войти в безмолвный город, где нет ни людей, ни машин. Жутко это, наверное.
Холлоран почти не слушал его. Он смотрел на большой выцветший седан, припаркованный позади пикапа с пулевыми отверстиями в корпусе. Они с Бонаром обошли пикап, чтобы взглянуть на седан сбоку. На водительской двери был от руки нарисован логотип, а снизу была подпись: немного неровные белые буквы по выгоревшему светло-голубому фону.
– «Торты на заказ», – со вздохом прочел Бонар.
Они долго молчали.
– Наверное, заехала в кафе перекусить по дороге на свадьбу, – сказал Холлоран. – Гретхен любила пончики и говорила, что где-то здесь они лучшие в мире.
Бонар глядел вдаль, не останавливая взгляд ни на чем конкретном.
– Эрни тяжело будет без нее.
– Да.
– Да что за мир у нас такой, Майк, где люди закачивают газ в молочные цистерны и хотят с его помощью умертвить других людей, которых они никогда даже не видели?
Холлоран задумался на минуту.
– Все тот же мир, Бонар. Все та же ненависть. Другие средства.
38
Агент Кнутсен и зловещего вида люди в черных костюмах, прилетевшие на зловещего вида черном вертолете, опрашивали Грейс, Шарон и Энни целых семь часов. Клоны из «Матрицы» щеголяли холодной вежливостью, но абсолютно не знали, как допрашивать женщину, у ног которой непрерывно крутится грязная дворняга. Никто не попросил убрать собаку – в их практике раньше не было таких случаев.
– Хотите их допрашивать – допрашивайте, – сказал Магоцци. – Но только это должно произойти на этом поле, в автобусе или в ангаре, потому что прямо отсюда мы отправляемся домой. И это не обсуждается.
Один идиот попытался показать власть, которой не имел: он начал цитировать по памяти какие-то законы, наделяющие ФБР правом брать свидетельские показания в занимаемом федеральной службой здании, предварительно подготовив соответствующую аппаратуру и обеспечив присутствие понятых. Агент Кнутсен заставил его замолчать одним движением руки. «А паренек пользуется в Бюро гораздо большим влиянием, чем все мы считали», – подумал Холлоран.
После окончания допроса агент Кнутсен лично препроводил женщин обратно в автобус. К тому времени солнце уже клонилось к горизонту. Почти все вертолеты и большая часть автомобилей уехали. Магоцци встретил их в дверях. На нем самом был передник, а на лице – суровое выражение, которое с этим передником не сочеталось. Он посмотрел на Кнутсена, затем на Грейс:
– Покормим его или сожрем?
В последние несколько часов Чарли кое-что для себя решил насчет агента Кнутсена. Он подошел к фэбээровцу, сел рядом и поднял голову. Он хотел, чтобы агент Кнутсен его погладил. Кнутсен ненавидел собак. Всех, кроме этой. Он положил ладонь псу на голову, и Чарли завилял обрубком хвоста.
– Покормим, – сказала Грейс.
Им надо было покормить его раньше, потому что все белки, жиры и углеводы, приготовленные Бонаром и Харлеем в поварской горячке, не смогли смягчить воздействие трех бокалов бордо, выпитых агентом Кнутсеном перед едой, и уж точно ни в малейшей степени не повлияли на тот бокал, который агент пил сейчас.
За едой Грейс, Шарон и Энни вели себя пугающе тихо. Все остальные тоже старались не шуметь и мысленно ходили вокруг них на цыпочках, будто они были ветеранами, вернувшимися с войны, – и в каком-то смысле так оно и было. Женщины, держась поближе друг к другу, сидели с одного края стола. Все мужчины уместились с другой стороны. Магоцци ясно чувствовал, что их разделяет глубокая трещина, проходящая прямо по центру стола, и уныло спросил себя, трудно ли будет ее преодолеть. Единственный момент, пробудивший в нем надежду, случился, когда женщины извинились и прошли в задний отсек автобуса, чтобы рухнуть на откидные койки. Грейс не улыбнулась ему, но, проходя, легко провела пальцами по его руке.
Энни не спешила исчезнуть в широком проходе и задержалась в дверях. На ней был розовый шифоновый халатик с рисунком, который четко обрисовывал контуры ее груди, а при ходьбе выставлял на всеобщее обозрение ее пухлые, аппетитные ноги. Джино, увидев Энни в этом халатике в первый раз, уронил челюсть и подумал, как это у ребят из ФБР хватило выдержки допрашивать женщину, которая так выглядит.
– Не так давно, – сказала она, – это прекрасное тело сидело в озере, по шею в вонючей воде и колотилось спиной о дохлую корову.
Все мужчины, сидящие в просторной кабине автобуса, улыбнулись. Энни была просто создана для выживания – она могла пройти сквозь ад и тут же забыть об этом. Магоцци задумался, какие события в ее прошлом наделили ее такой способностью – разумеется, кроме убийства человека с помощью ножа в семнадцатилетнем возрасте.
