Славка хмурится, смотрит на меня как-то совсем не по-доброму.
— То есть приехал и даже не позвонил, — качает головой, надувая губы.
Как ребенок, честное слово.
Она возвращается к столу, Кир тем временем, усевшись на стул и пристроив на коленях капризного мальца, начинает его кормить.
— Вот как ты это делаешь? — сокрушается Славка, глядя на мужа с сыном. — Ну у меня же ни в какую не ест.
— Подход знать нужно.
Вздохнув, Славка снова переводит взгляд на меня.
— Кофе или чай?
— Чай, конечно.
— Привычки не изменились?
— Неа, — сажусь за стол, взгляд как-то сам цепляется за тарелку с горой сырников.
Да, голод не тетка — ждать не будет.
Я даже позавтракать не успел. Времени не было, проспал, а опаздывать как-то нехорошо вроде, тем более сам о встрече просил, людей напряг в выходной день.
— Ты надолго? — интересуется Славка, ставя передо мной чистую тарелку и чай.
— Насовсем.
— Не понравилось в Европе?
— Дома лучше, — отпиваю чай из кружки, смотрю на Славку. Улыбаюсь. Она похорошела. И раньше красивая была, а сейчас еще лучше стала. Не знаю, то ли я внезапно мир ярче воспринимать начал, то ли ей просто материнство к лицу.
Смотрю на нее и ловлю себя на мысли, что очень за нее рад. Просто по-человечески рад тому, что она нашла свое счастье в лице мужа и сына. И за Кира, показавшегося мне в начале нашего знакомства мудаком конченным, я тоже рад. Видно же, что счастлив мужик, и жену свою облизывает, глаз не сводит. Смотрит, как на восьмое чудо света. Да и на сына также. А ведь он ему не родной даже.
Наверное, глядя сейчас на эту семью, я окончательно убеждаюсь, что ничего в общем-то невозможного нет. И ребенок он вообще не помеха. Кир вон смог принять не своего ребенка. Чем я хуже? И пусть ситуации у нас разные, общий знаменатель-то один.
— Ешь давай, чего застыл, — напоминает о себе Славка, явно краснея под моим пристальным взглядом.
— Так что там за срочные дела? — переходит к делу Кир, продолжая кормить сына. На меня не смотрит даже.
— Ну может хоть не за завтраком? — возмущается Славка, но не сильно, так, ради приличия и красного словца.
— А че молча сидеть? — справедливо замечает Кир, и она больше не возражает. — Ты говорил, что тебе деньги нужны? — напоминает друг.
— Работа, мне нужна работа, — поправляю его.
— Могу к отцу тебя устроить, в техотдел, — предлагает Кир.
— Нет, — качаю головой, — это не подходит.
— Я перестал тебя понимать, — усмехается, но взгляд серьезный. Стало быть дядя вникает.
— Я программирую потихоньку, с другом на пару, ни то, чтобы лопатой деньги гребу, но на жизнь хватает, предков не беспокою.
— Так в чем проблема?
— Проблема в том, что надо лопатой, — произношу вполне серьезно.
А чего кота за хвост тянуть? У меня, можно сказать, теперь почти семья. Я Ксюше обещание дал, выполнять надо. Она мне и так не верит, буду тянуть — вовсе чего ненужного надумает.
— Легких денег не бывает. Да и, если честно, мне кажется, ты торопишься, ты меня правильно пойми, отношения — это, конечно, хорошо, но брать на себя слишком много тебе рановато.
Я слушаю его внимательно, позволяя продолжить, потому что он явно не закончил, и речь у него заготовленная. Слушаю и думаю: нахрена я вообще сюда приперся?
Если меня дед родной, да отец всерьез не воспринимают, последний ко всему прочему еще не в курсе моих решений и следующих из них планов на будущее, иначе бы уже рвал и метал. И так порой названивает, а я трубку не беру, не хочу слушать очередные обвинения и бесконечные стенания о том, какой я дебил.
— Я тут немного узнал, уж прости, порылся, у зазнобы твоей дочь маленькая, она к тебе привяжется, а завтра ты поймешь, что гробишь свою молодость, сейчас все романтично и кажется, что просто, но чужие дети не всегда становятся родными, — я собираюсь возразить, потому что это уже за гранью, но Кир поднимает руку, останавливая мой словесный понос, а я машинально бросаю взгляд на Славку, которая, словно не расслышав слова мужа, продолжает жевать чертов сырник, глядя на меня в упор и никак не реагируя на сказанное, — я не договорил, и прежде, чем ты начнешь переводить стрелки, услышь меня, наша ситуация другая, это был мой осознанный выбор, я своего сына люблю, и он мой, ты же руководствуешься эмоциями.
— И как ты пришел к подобному выводу?
— Во-первых, возраст и прошлогодние приключения, — начинается, — во-вторых, сейчас ты готов в ущерб своему развитию, учебе, бросаться в омут с головой, что в результате скажется на твоих знаниях и — хочешь или нет — профессионализме. Это нелогично.
— А жениться на едва знакомой, глубоко беременной соседке — это, бля, до хрена логично, — все, мой контроль идет нахер.
Потому что задрали, окончательно меня все задолбали. Я одного никак в толк не возьму — почему у всех одни и те же аргументы, одни, блядь, и те же? Нет, ну может я рожей не вышел, или рассуждаю инфантильно? Повод может дал о себе, как о безответственном недоумке думать? И, если Ксюше я еще готов простить ее дурость, проглотить сказанные ею слова, засунув язык в жопу, потому что, сука, люблю ее, и тараканов ее готов терпеть, то все остальные дружно идут нахер.
— Ладно, я понял, мог бы по телефону меня послать, спасибо за завтрак, — встаю, с грохотом отодвигая стул. Не буду я это дерьмо выслушивать, сам разберусь. Белого напрягу, потом сочтемся, не чужие. Он, конечно, придурок пришибленный, но в любой ситуации меня поддерживал, стебал, было дело, но на моей стороне был.
— Подожди психовать, — флегматично произносит Кир, — сейчас ты только подтверждаешь мои слова, тебе мешают эмоции, Волков. Рано тебе ответственность на себя брать такую.
— А вот это не тебе решать, — цежу, сцепив зубы, — я тебя уважаю, Дядь, но выслушивать херню не буду, я свой выбор сделал, и обсуждать его я с тобой не стану. Единственное мое неверное решение — это то, что я понадеялся на друзей, думал, чуть облегчить задачу. Выслушал я достаточно, мне пора.
— Да погоди ты, Егор, — меня останавливает Славка, — ты тоже хорош, про тактичность не слышал? — отчитывает мужа.
— Я правду сказал.
— Правду он сказал. Вот ты дурак?
— Ну переборщил немного, согласен.
Они продолжают спорить, а я перестаю понимать происходящее.
— Да сядь ты, поешь нормально, потом съездим в одно место. Мне позвонить надо.
Ничего больше не объясняя, он встает с места, вместе с малым, и выходит из кухни, оставляя охреневшего меня с улыбающейся Славкой.
Это че щас такое было?
