Предвкушение.
И пускай все не как обычно: в моих руках нет чемодана вещей, в руках паспорта, а перед глазами взмывающих в небо самолетов — я все равно в предвкушении.
В лобовом стекле мелькает освещенная солнцем зимняя дорога, по краям проносится стройный ряд заснеженных деревьев, а в салоне играет приятная музыка.
Впервые за несколько по-настоящему удручающих дней я чувствую себя на подъеме.
— А там большой дом? — спрашиваю у Миши сотый вопрос за час.
— Нормальный, — как всегда кратко отвечает он, не отрывая взгляд от дороги.
— Там точно не будет холодно? Я ненавижу мерзнуть, — не отстаю.
— Нет, — сворачивает с шоссе на проселочную дорогу.
— Хорошо, — задумчиво выстукиваю пальцами чечетку.
В багажнике лежат по крайней мере три огромных сумки с вещами и продуктами, которые собирал Миша, пока я, откровенно говоря — не делала вообще ничего.
Присмотр за Марсом не в счет, я тут выяснила, что, если он не голоден, не замерз, не мокрый и в поле зрения куча игрушек, сидеть с ним — плёвое дело!
А сейчас он и вовсе блаженно дрыхнет в автокресле размером с маленького медведя.
Поворачиваюсь, чтобы взглянуть, как ему там лежится, пристегнутому пятиточечными ремнями. И все-таки на редкость симпатичный пацан вышел у нас с этим хмурым йети. Ресницы вон какие огромные на круглых щеках лежат. И губешки прикольные: верхняя чуть пухлее и забавно топорщится, когда он дышит через рот.
Как же руки чешутся взять Кенни и запечатлеть этот кадр с солнечными бликами на пухлой мордашке.
— Дай свой телефон, — оборачиваюсь на мужа.
— Зачем?
— Я свой так и не нашла. Сфоткать Марса хочу.
Миша тянется в карман штанов под толстой паркой и не без труда вытягивает телефон. Что за странность таскать мобильник в карманах джинс? Неужели удобно?
— Там пароль…
— Да не надо мне твой пароль, — отмахиваюсь. Включаю камеру с главного экрана, с минуту разбираюсь в настройках, смотрю какие фильтры тут есть, выстраиваю горизонт и цвет, и делаю несколько кадров.
С удовлетворением отмечаю, что даже на плохонький андроид во время движения машины у меня выходит весьма профессиональный кадр.
— Классный, — поворачиваю телефон экраном к Мише, он на секунду отрывает взгляд от дороги и кидает его на снимок.
— Да, — подтверждает.
Но мне хочется треснуть его чем-нибудь тяжелым. Простого «да» мне мало. У меня на редкость тщеславная душонка, я привыкла, что моими работами восхищаются, что их с руками отрывают издательства и они разлетаются на тысячные выкупы на стоках.
И эта эмоциональная скупость со стороны моего без пяти минут бывшего мужа просто выводит.
— Понятно, почему мы разводимся, — бурчу себе под нос, рассматривая кадры с Марселем. Третий — просто пушка, хоть сейчас на билборд с рекламой автокресел.
— Мы не разводимся, — в тон мне хмуро отвечает Миша.
Ага, значит слух, в отличие от речевого аппарата, развит у него отлично.
— Ой, да будем реалистами, — цокаю и отворачиваюсь к окну, выключая экран телефона и кладя его в подстаканник у локтя.
— Что… что не так? — словно через силу спрашивает скупой йети.
— Ты эмоциональный инвалид! — горячо выпаливаю я.
— Что?
— Ты не умеешь выражать чувства. Ты даже разговаривать нормально не умеешь.
Твои односложные ответы меня до белого каления доведут, у-у-у, — закипаю все больше. — Разве я никогда тебе не говорила, как бесит это твое «да, нет, наверное»?
Миша молчит, по-прежнему крепко сжимая руль. Только его глубоко насупленные брови выдают мыслительный процесс в черепной коробке.
— Нет, — говорит, наконец. — Ты никогда не говорила. Я думал, кхм…
— Что? — потираю лоб под шапкой, шов, хоть и заклеенный пластырем, начинает чесаться.
— Мне казалось, что я все время говорю не то, что ты хочешь слышать.
— Поэтому ты решил тупо молчать? Какой блестящий план! — закатываю глаза. Как все сложно, когда ты во взаимообязывающих отношениях. — Так, давай-ка я тебе объясню, — разворачиваюсь корпусом к нерадивому муженьку. — Женщина хочет знать, что ты чувствуешь. Женщина хочет слышать твое мнение, желательно с яркими эпитетами и наполненное прилагательными. Я хочу, чтобы ты со мной разговаривал, сам задавал вопросы, развернуто отвечал на мои. Это и есть общение! — всплескиваю руками.
Миша снижает скорость и заворачивает на очередную проселочную дорогу. И молчит. Опять.
Я издаю булькающий звук недовольства и снова откидываюсь в кресле.
— Ты хочешь о чем-то поговорить? — осторожно спрашивает Миша.
— Ну не прямо вот так, в лоб, боже. Просто хочу нормального общения. Диалога, понимаешь? Говорят, в отношениях это важная вещь, — добавляю саркастично.
— Говорят?
— Говорят, — складываю руки на груди.
— Ладно.
— Что, ладно? — снова бешусь.
— Я тебя понял, — кивает Миша.
Ни черта он не понял.
Механический голос навигатора обещает последний поворот направо и остановку через двести метров. Я решаю не зацикливаться на том, что рядом со мной совершенно непробиваемый мужчина и не строить несбыточный планов по спасению наших потухших страстей. В конце концов, я прекрасно жила и без глубокомысленных полуночных разговоров по душам, заменяя их простым и логичным постельным режимом. Лучшего места для мужчины и не придумаешь.
Беда лишь в том, что конкретно этот мужчина принимать позу лежа рядом со мной, на мне или подо мной — отказывается, а потому мне мучительно хочется заполнить пустое время между нами хотя бы разговорами.
Но что толку. Возможно здесь, на свежем воздухе, вне панельной клетки, мы будем встречаться реже и мучить друг друга не придется.
Миша паркует машину возле довольно впечатляющего двухэтажного домика из бруса. Я выхожу на заботливо очищенную кем-то подъездную дорожку и оглядываюсь.
Вокруг ни души. Только деревья, стройными рядами огораживающие дом от посторонних глаз, много снега и никакого забора. Выглядит почти как рай, если не думать о том, что мы посреди колючей зимы в средней полосе, а не где-то в гостеприимных Альпах.
Миша подхватывает автокресло со спящим Марселем с заднего сидения и кивает в сторону дома. Я послушно иду за ним, оглядывая фасад дома с застекленной террасой и торчащую из крыши трубу. Печь — это хорошо, если это не единственный источник тепла в таком не маленьком доме.
Я захожу в заботливо распахнутую передо мной дверь и сразу погружаюсь в знакомый древесный запах и тепло. С некоторых пор это сочетание действует на меня успокаивающе.
