— Надеюсь, тебе здесь понравится, — нарушает молчание мой неразговорчивый муж.
И я впервые отвечаю ему его же оружием — простым кивком.
— Посмотри за Марсом, я схожу за вещами, — Миша ставит автокресло на деревянный пол и разворачивается на выход, когда раздается оглушительный топот. — Черт, — едва слышно ругается он.
Резким движением йети-муж подхватывает сына и поднимает вверх. Ровно за секунду до появления в небольшой прихожей огромного пса. Золотистый ретривер размером с маленького и очень волосатого кабана не лает, но упирает в нас такой серьезный взгляд, что мне становится не по себе. Из-за его повышенной пушистости габариты кажутся весьма внушительными, а лапы и вовсе убийственными. Я не боюсь собак, но зная, как многие хозяева натаскивают своих домашних питомцев на чужаков, немного нервничаю.
— Какао, — Миша выставляет вперед руку, давая ее понюхать псу. — Друзья, — спокойно объясняет он.
Собака обнюхивает протянутую ладонь и дает потрепать себя за ухом.
— Хорошая девочка, — с чувством говорит он. — Помнишь меня? Сидеть!
Пес цвета крем-брюле послушно опускает пушистый зад на пол и преданно смотрит на большого человека перед собой. А лесоруб, оказывается, еще и укротитель тигров. Действительно, как за каменной стеной.
— Это твоего друга? — интересуюсь я.
То, что мы едем в лесное убежище партнера по бизнесу я уже в курсе, но живность в придачу — сюрприз.
— Да, забыл тебя предупредить. Андрюха не стал Какао в город тащить, ей здесь лучше, чем в четырех стенах весь день сидеть.
И не ей одной.
— Надеюсь, она не агрессивная? — делаю полшага к собаке и аккуратно протягиваю ей руку, как делал это Миша. Вообще, выглядит примерным псом, но мало ли…
— Ретриверы самая добродушная порода. К тому же обожают детей, не беспокойся, — муж снова опускает люльку с Марселей на пол и присаживается рядом, отстегивая его.
Золотистая мордочка упирается мне в ладонь и с чувством обнюхивает. Я решаюсь погладить ее.
— А почему Какао? — оборачиваюсь на Мишу.
— Из-за глаз.
Я снова смотрю на пса передо мной, внимательно разглядывая глубокие карие глазки. Действительно, необыкновенно глубокий цвет. И очень умный взгляд.
— Хорошая девочка, — не удерживаюсь и повторяю комплимент, который услышала ранее.
— Ничего, что здесь собака? — спрашивает Миша, вставая в полный рост.
— Нет, — пожимаю плечами. — У меня никогда не было домашних животных, но если бы были, то это была бы собака, — продолжаю наглаживать Какао, пока она все активнее подметает пол хвостом.
— Хорошо.
Миша еще секунду стоит за моей спиной, потом разворачивается и выходит из дома. Я отрываюсь от лохматого антидепрессанта и берусь за автокресло.
— Ну что, Какао, показывай, где у вас тут что?
Пёсель тут же вскакивает на все четыре лапы и бежит впереди меня, показывая дорогу к гостиной. Словно понимает каждое мое слово. Останавливается возле дивана и снова присаживается. Интересная она такая, первый раз вижу, чтобы собаки вообще не лаяли.
Внутри дом выглядит таким же уютным, как и снаружи. Стены обшиты деревянными панелями, большие окна, много света. Мебели же напротив — самый необходимый минимум: классический икеевский диван, журнальный столик а-ля «подставка под ноги», плазма напротив, большой камин сбоку. В целом здесь царит простота и аскетизм, что очень мне по душе, если бы не одно огромное «но». Самая настоящая шкура распотрошенного медведя на полу. С огромной раскрытой пастью, устрашающими клыками и застывшими глазами-бусинами. Боги, у него даже когти на распростертых лапах!
— Какао, ты завалила? — спрашиваю у благородного пса, кивая на шкуру.
Та, конечно, не отвечает, но я начинаю подозревать, что не просто так тут дружок моего мужа себе дом отгрохал, в такой глуши посреди лесного массива. Остается только надеяться, что ружья под замком и Миша не один из этих сумасшедших любителей пристрелить ни в чем не повинную животину себе на потеху. Терпеть не могу эту жестокость ради развлечения.
Ставлю автокресло с Марсом на диван и оглядываюсь, боясь наткнутся взглядом на очередные «трофеи». Хлопает входная дверь, в проеме появляется йети-муж с пакетами.
— Разложу продукты и схожу за дровами, — видя мой растерянный взгляд, говорит он.
— Ага, — киваю я. — Слушай, а твой друг случайно не охотник?
— Нет. Он плотник.
— А медведь? — тычу пальцем в распластанного у ног зверя.
— Это ему подарил кто-то. Не нравится? — наклоняет голову и всматривается в мое лицо.
— Пугает до чертиков, — признаюсь я.
Миша пытается спрятать улыбку, но ему плохо это удается, даже густая борода не помогает.
— Прощайте планы о романтическом вечере на шкуре медведя, — насмешливо говорит он.
— А у тебя были такие планы? — удивленно выгибаю брови.
Он смотрит на меня пару ударов сердца и отвечает:
— Были.
Миша разворачивается в противоположную гостиной сторону и топает туда прямо в сапогах, облепленных снегом. Хорошо, что он не дождался моей ответной улыбки.
Так что, значит, теперь, после моего виртуозного копошения в его мозгах, он решил обрушить на меня все, что творится в его голове? Я не против, но… Серьезно, он мечтает делать это на шкуре?!
Почему-то эта мысль веселит и немного нервирует. Или будоражит. Я не до конца понимаю, что это за чувство лопающихся пузырьков внутри.
По коридору снова проносятся тяжелые шаги, Миша выходит из дома. Пока я тестирую диван на пригодность и выносливость, он возвращается, неся в охапке сухие дрова. Не снимая куртки и обуви, принимается укладывать их в очаг. Обливает их пахучей жидкостью, затем достает из кармана заготовленную бумажку и спички.
Спустя пару секунд огонь начинает набирать силу.
— Тут отопление работает, так что скоро станет даже жарко, — муж поднимается на ноги и расстегивает парку. На нем все тот же свитер, что был вчера, позавчера и вообще… Мне не дает покоя, у него вообще есть другие вещи? Где-то же должны быть. Где он живет? Был ли он вообще дома в последние дни?
— На тебе та же одежда, — констатирую я, скидывая свой пуховик.
— Не успел заехать к себе, — объясняет Миша.
Ну да, уже который день подряд.
— Но у Андрюхи здесь есть сменная одежда, думаю, он не будет против, если я воспользуюсь, — продолжает.
— Вы хорошие друзья? — стягиваю кроссовки и забираюсь на диван с ногами.
Марсель все так же сладко спит в автокресле рядом, Миша садится на пресловутую шкуру медведя напротив и тоже расстегивает сапоги.
