– Вы по записи? – строгая секретарша, в идеальном черном костюме, подняла глаза от бумаг и поправила очки. Ее оценивающий взгляд прошелся по мне и шубе. В глазах мелькнуло узнавание и вопрос.
Ну да. Переводчица, которая была здесь в компании одного из возможных партнеров. Теперь уже действующего.
– Нет, – я кашлянула и бросила нерешительный взгляд на дверь, – но Юрий Петрович в курсе, что я приду.
Секретарша только потянула руку к телефону, как дверь кабинета открылась и на пороге появился Лавров, по пути накидывающий на плечи пальто и разговаривающий по телефону. Глаза устремлены на меня.
– Все вопросы после пяти, – он повесил трубку и подошел к нам, – Юль, я отъеду, переводи только экстренные звонки. Для остальных дел у меня два зама, сама знаешь кому и что отдавать.
– Конечно, Юрий Петрович, – она сдержанно кивнула и перевела взгляд в мою сторону, – к вам пришли.
– Снежа, – он улыбнулся теплее, чем обычно, – не против со мной пообедать? Не хочу разговаривать в офисе.
– Хорошо, – выдала я чуть заторможено и опять направилась к лифту, только уже в компании Лаврова. Вниз мы ехали молча. Неловкость преградой повисла между нами и разговор не клеился.
На выходе Юрий Петрович забрал у Ласкового ключи от машины и сел за руль сам.
– Не против? – я вытащила из кармана айкос.
– Нет, все же решилась? – он кивнул на электронку в мои руках, – и как?
– Еще не пробовала, только купила, – я напряженно усмехнулась и нажала на кнопочку сбоку. Крышечка откинулась и вся конструкция с виду стала напоминать большую зажигалку. Вытащила стик, затем заправила сигарету из пачки, что тоже была в кармане и выждала двадцать секунд.
– Мне кажется, пока все это провернешь, уже и курить расхочется, – заметил Лавров, наблюдая за моими манипуляциями.
– Зато, говорят, не так вредно, – я осторожно затянулась и попробовал вкус на языке, – фигня какая-то.
– Брехня все, я погуглил, – Юрий Петрович улыбнулся, видя мое кислое лицо, – возможен эффект двойного привыкания к сигаретам и к этой штуке, да и вообще вреда не меньше.
– У меня план перейти с обычных на электронные, а потом вообще бросить. Говорят, у многих получается. Но это тоже все гугл, – я затянулась еще раз и выдула небольшое облачно дыма, – но вообще вроде ничего.
– У меня за тридцать лет не получилось, так что решил больше и не пробовать, – Лавров вздохнул и отвернулся к дороге.
Тоже вариант, но Миша меня вряд ли поддержит. Похоже, придется запастись никотиновыми пластырями, жвачками и бросать старым дедовским способом. Засунула стик в коробочку и спрятала в кармане.
– И как? – оторвавшись от дороги, Юрий Петрович посмотрел на меня со скепсисом.
– Мне кажется, я просто пересяду с одной привычки на другую, – пожала я плечами и рассмеялась, – провальный был план. Буду бросать как и раньше, терпеть и мучиться пару недель, а потом должно полегчать.
– Приехали, – машина завернула на парковку шикарного ресторана. Тут я еще не была ни разу. Хотя, я мало где бывала в принципе, – надеюсь, ты любишь французскую кухню.
– Да кто ж ее не любит, – я отдала верхнюю одежду на входе и мы прошли в зал. Вежливый персонал сопроводил нас к столику у окошка и разложил меню.
– Хочешь что-нибудь определение? – Лавров подозвал официанта.
– На ваш вкус, – сцепила руки в замок, понимая, что все больше нервничаю. Сейчас все эти церемонии закончатся и поводы, чтобы говорить на отвлеченные темы тоже и нам придется как-то перейти к главной цели встречи.
Лавров сделал заказ и быстро отпустил официанта. Почти мгновенно нам принесли по чашке кофе.
– Вы хотели поговорить, – я встретилась с его пытливым взглядом, который неотрывно меня изучал.
– Беспокоился, если честно, – Лавров облокотился локтями об стол и посерьезнел, – ты не улетела, телефон отключен, а Миша разрывает соглашение, которое практически подписано по телефону.
– И что он сказал, как объяснил? – глаза опустились вниз и сосредоточились на дрожащих пальцах.
– Что не видит перспективы в нашем сотрудничестве, – раздался тихий выдох и Лавров отпил кофе, – но когда я его потряс и припер к стенке аргументами, выдал что есть вещи поважнее денег и бросил трубку.
– Вот как, – я улыбнулась, не смогла сдержаться. Сильно Мишу накрыло, если он не сдержался и заговорил о чувствах с Лавровым.
– Д-да, – Юрий Петрович посмотрел на меня поверх чашки, – я не считаю, что имею право лезть в твою жизнь.
– Не имеете, – коротко посмотрела на него и отвернулась к окну.
– Просто хотел знать, что все хорошо, – закончил он и поставил кружку на место.
– Все хорошо, – я сдержанно кивнула, понимая, что мой взгляд мечется по ресторану и цепляет любые детали, только бы не смотреть на сидящего передо мной человека. И вот я знаю, что мне не нужно перед ним отчитываться, но и чтобы плохо думал обо мне, тоже не хочу.
Я ведь не какая-то там роковая красотка, которая крутит двумя мужиками, а они за нее дерутся, теряя голову и состояния. Неприятно быть такой в его глазах.
– Все не так, как кажется, – не выдерживаю и скатываюсь до оправданий, – мы с Демидом просто работаем вместе и вроде как друзья. А Миша, мы встречаемся. Были недопонимания, но мы все решили.
– Ясно, – кивает Юрий Петрович и улыбается.
Перед нами материализовался официант и расставил тарелки с очень привлекательными на вид рыбными стейками. У меня даже аппетит проснулся.
– Выглядит хорошо, – я взяла вилку и не спеша принялась за еду. Разговор внутренне для меня был очень сложным, поэтому хотелось небольших передышек.
– Здесь отлично готовят, – нейтрально ответил он и тоже склонился над едой. Наша передышка затянулась минут на семь – десять. Каждый был погружен в свои мысли и не беспокоил второго. Сложно это – начать и сказать вслух неприглядную правду, касающуюся нас обоих, хоть она и так известна.
После рыбы мне принесли потрясающе красивое пирожное и я принялась потихоньку его ковырять.
– Как мама? – Юрий Петрович спросил совсем тихо.
– Хорошо, – ложечка в моих пальцах оказалась зажатой как в тисках и я неловко ударила ей о фарфоровое блюдце.
– Ты же не собиралась мне говорить, да? – по Лаврову было видно, что выдержка дала сбой. Он слегка побледней и в серых глазах появился лихорадочный блеск. Пальцы ладони как заведенные начали постукивать по скатерти.
– Нет, – заставив себя смотреть ему прямо в глаза, я произнесла, – не видела в этом смысла.
– Узнать, что у тебя целых двадцать четыре года есть дочь, о которой даже не подозревал, больно.
– Жить двадцать четыре года без отца тоже, – я пожала плечами. На глаза наворачивались слезы, но я сталась держаться. Не нужны мне эти истерики, не сейчас. Черт, я же взрослая уже. Все отболело.
