– Да, Рокфор, – подтвердила герцогиня, – с пеной на губах.
– «Я задам им такую трепку, что они НИКОГДА ее не забудут, – сказал я, – НАСТОЯЩУЮ ВЗБУЧКУ», не так ли, Уинни?
– Да, Рокфор, – подтвердила Уинифред, – настоящую взбучку.
– «Все василиски покроются с ног до головы синяками, – поклялся я, – если даже мне придется делать это голыми лапками», не так ли, Уинни?
– Да, Рокфор, – подтвердила Уинифред, – голыми лапками.
– Ну что ж, я рад, что ты так настроен, – сказал Попугай. – Мы как раз за этим и пришли – пригласить тебя сражаться с василисками.
Рокфор мгновенно согнулся пополам и схватился за поясницу.
– Друг мой, – прокряхтел он, – я же говорю тебе, что давно был бы там, избивая василисков до полусмерти, дружище, ДО ПОЛУСМЕРТИ, если бы у меня не случился опять приступ радикулита, не так ли, Уинни?
– Да, Рокфор, – подтвердила герцогиня, – приступ радикулита.
– Я и не знал, что ты страдаешь радикулитом, – заметил Попугай.
– Я мученик, дружище, – подхватил Рокфор, – настоящий МУЧЕНИК. Когда у меня начинается радикулит, я не в состоянии шевельнуться, адская боль, дорогой мой, просто АДСКАЯ. Но я веду себя необычайно мужественно, не так ли, Уинни?
– Да, Рокфор, – подтвердила Уинифред, – необычайно мужественно.
– Говорят, от радикулита помогает, если гладить поясницу утюгом, – посоветовала Пенелопа.
– Ох, они разговаривают! – Рокфор в испуге отскочил назад. – Что это за существа, Попугай?
– Дети, – ответил тот.
– А они кусаются? – слабым голосом спросил Рокфор. – Если кусаются, не спускай их с поводка. Неизвестно, чем можно заразиться, если тебя кто-нибудь такой укусит.
– Не говори глупостей, – одернул его Попугай. – Они хотят нам помочь. Но без вашей помощи нам василисков не одолеть.
– Мой дорогой, с вами будут мои лучшие пожелания, – проговорил герцог. – Если бы не злосчастный радикулит, я бы уже шагал во главе моего храброго войска, не так ли, Уинни?
– Да, Рокфор, – подтвердила герцогиня, – храброго войска.
– Хорошо, хватит этой чепухи про радикулит, – проговорил Попугай. – Мне нужно знать: что тебе известно про руту?
– Про руту? – повторил Рокфор. – Рута? Что это такое?
– Это растение. Предполагается, что оно оказывает на вас, горностаев, благотворное действие, – объяснил Попугай. – Вселяет в вас некоторую твердость.
– Хи-хи-хи, – залился смехом Рокфор, доставая из кармана платок и обмахиваясь им. – Какая ты потешная птица, Попугай. У тебя такой игривый ум! Хи-хи-хи! Надо же: растение, вселяющее твердость.
– Я тебе покажу «потешную птицу»! – Попугай окончательно вышел из себя. – Ах ты трусливый, безмозглый нытик! Выслушай ты наконец меня! Рута – это растение. Если накормить вас, горностаев, рутой, вы делаетесь храбрыми и готовы напасть на василисков. Так гласит Книга Заклинаний. А сейчас я хочу знать: есть ли упоминания об этом в вашей бессмысленной «Истории герцогства Горностайского»?
– Как забавно, – проговорил Рокфор. – Как забавно. Рута делает нас храбрыми? То есть, как вы понимаете, не то чтобы мы в этом нуждались. Нет, разумеется, нет. Мы, горностаи, храбры, как львы. То есть мы обычно миролюбивы, но если нас разозлить… тогда берегись!
– Вся задача в том, как бы вас разозлить, – заметил Попугай. – Послушай, Рокфор, перестань молоть чепуху, будь добр. Давай пойдем и заглянем в вашу «Историю». Ведь она у тебя есть в библиотеке, верно?
– Да, да, конечно, – ответил Рокфор. – Но мне надо кое-что тебе сказать…
– В чем дело?
Рокфор наклонился и зашептал на ухо Попугаю:
– Невозможно пригласить их в дом… эти существа… чересчур велики… сломают мебель… испугают милую Уинни.
– Хорошо, хорошо, – успокоил его Попугай. – Пускай дети обойдут дом с той стороны и лягут на лужайке, тогда они смогут заглядывать в библиотеку через окна.
– Только пусть они ложатся на траву осторожно, – попросил Рокфор. – Это моя крокетная лужайка.
Попугай последовал за хозяевами в дом, а дети обошли его вокруг и улеглись на крокетной лужайке. В раскрытые окна им была видна библиотека, дубовые панели, полки, уставленные книгами от пола до потолка. Вскоре показались Рокфор и Попугай.
– Так, «История» стоит вон там, – показал Рокфор, – на десятой, одиннадцатой и двенадцатой полках. У нас, у горностаев, большая история, не то что у некоторых. Кое у кого, честно говоря, история такая короткая, как будто их и вовсе на свете не было.
– Займемся делом, – напомнил Попугай. – Индекс имеется?
– Да. – Рокфор вытащил пухлый коричневый том. – Вот он.
Он достал из кармана лорнет и приставил к глазам, затем раскрыл книгу и принялся листать страницы, бормоча:
– Сейчас посмотрим. Рута, рута, рута…
– Ты смотришь на букву «у», – остановил его Попугай. – А надо на «р».
– Ах, разумеется, какой я рассеянный. – У Рокфора даже нос порозовел от смущения. – Просто не понимаю, почему я решил, что оно начинается на «у».
– Вот! – торжествующе произнес Попугай. – «Рута, применение, для преодоления василисков, том девяносто пять, страница восемь, параграф четыреста двадцать четыре».
– Клянусь Юпитером, кто бы подумал, что про нее тут есть? – проговорил Рокфор. – Как увлекательно. Мое сердце так и трепещет, смею вас уверить. Том девяносто пять, говоришь? Так, это двенадцатая полка, давайте я поставлю лесенку.
Он приставил лесенку, взобрался на нее, извлек большой толстый том и осторожно спустился вниз. Потом протянул книгу Попугаю, тот положил ее на стол и раскрыл.
– Та-ак, поглядим, что тут написано, – пробормотал Попугай. – Страница восемь, параграф четыреста двадцать четыре, так, слушайте: «В ту пору было обнаружено полынным горностаем, придворным аптекарем, что растение рута, принятое в достаточных дозах, делало и без того стойких и отважных горностаев в пятьдесят раз храбрее. Принятая перед боем настойка из этого растения обеспечивала горностаям победу, так как рута, по всей видимости, делала укус горностая смертельным для василиска. Однако василиски, одержимые жаждой мести, сожгли поля, засеянные рутой, и с тех пор этого ценного растения нет в помине. С тех пор василиски взяли себе девиз „Проклянем тот час“, имея в виду час, когда рута вдруг вырастет в Мифландии снова».
– Ну, парик и букли мои, – выдохнул Рокфор. – Кто бы подумал? – Он опустился в кресло и принялся обмахиваться платком. – Вообразите меня в пятьдесят раз храбрее, чем я есть! Ведь против меня не устоит никто! Я тогда возьму и… и… укушу за ногу главного василиска. Какая жалость, что этого прекрасного, чудесного растения больше не существует. Забочусь я, как вы понимаете, не о себе, я и без того храбр. Я думал о моем войске. Мои солдаты, конечно, по-своему храбрецы… но требуется немножко чего-то такого, что бы их воодушевило. Так, совсем немножко.
