Едва один часовой завидел кавалькаду единорогов, он приподнялся, опершись на передние лапы, расправил крылья и трижды протрубил в тоненькую золотую трубу. Все грифоны немедленно бросили работу и столпились вокруг прибывших, а из шахт показалось еще много грифонов, покрытых искрящейся золотой пылью. Вскоре детей окружило около пятидесяти грифонов. Дети склонны были согласиться с Попугаем насчет того, что у них приятная внешность. Величиной с очень крупную собаку, с телом и желтовато-коричневой шкурой льва, с большой орлиной головой, они, несмотря на свой свирепый вид и крепкие изогнутые клювы, вызывали симпатию добрым выражением больших умных глаз. Время от времени они поднимали кверху крылья и хлопали ими, как делают хищные птицы.
– Доброе утро, доброе утро, золотоискатели, – обратился к ним Попугай. – Я привез вам привет от Ха-Ха.
Грифоны ответили «Утро доброе» рыкающими низкими львиными голосами. После чего вытолкнули вперед оратора.
– Герр Попугай, мы рады вас видеть очень, – начал он густым басом.
– Так, так, – хором подтвердили грифоны, кивая головами.
– Мы слыхал, что василиски вас и Ха-Ха убил, и мы очень-очень горевал, – продолжал оратор.
– Мы оба в полном порядке, – отозвался Попугай. – Но дело в том, что василиски совсем вышли из повиновения.
– Это есть очень прискорбно, – проговорил грифон. – Василиски должны послушаться.
– Они украли Великие Книги, – рассказывал дальше Попугай, – и держат их в своем замке. Мы – я и эти вот дети – намерены отнять их у василисков.
– Друзья герра Попугая – друзья грифонов. – Представитель грифонов наклонил голову.
– Василисков пора проучить, – продолжал Попугай. – Нельзя допустить, чтобы они заправляли страной. Они уже кладут по яйцу в день. Кто знает, чем это кончится! Скоро они, чего доброго, запретят использовать золото как строительный материал.
– Что? – зарычали грифоны. – Мы этого не допускать стать.
– Таково положение дел, – заключил Попугай. – Ему мы и пытаемся положить конец. На нашей стороне единороги и горностаи, и мы хотим знать, можем ли мы рассчитывать на вашу помощь.
Грифоны посовещались своими низкими рыкающими голосами, помахали крыльями, постучали клювами, и наконец представитель грифонов заговорил:
– Мы согласны есть. Мы присоединяйся к вам. Мы считайт, что под управлением василисков Мифландии будет плохо стать. Мы ожидайт ваши распоряжения.
– Благодарим, – отозвался Попугай, – мы известим вас, когда настанет время.
– Всегда есть к вашим услугам, – ответил грифон, кланяясь.
Удаляясь, дети слышали «стук-стук-стук» молотков глубоко под землей и бульканье и бормотание золота, кипящего в огромных котлах.
– Здорово, – восторженно сказал Питер, когда они выезжали из долины. – Грифоны мне нравятся. На них можно положиться в трудную минуту.
– Тугодумы, но надежные, – заметил Попугай.
– Смотрите-ка, у нас набирается целая армия, – заметил Саймон. – С единорогами, грифонами и горностаями у нас почти тысяча солдат.
– И они нам очень пригодятся, – сказал Попугай. – Эти василиски так просто не сдадутся. Их замок фактически неуязвим.
– Это что значит? – вмешался Этельред, который подпрыгивал на спине единорога позади Пенелопы.
– Это значит, что в него трудно проникнуть, – объяснила Пенелопа.
– Хо, так уж и трудно? – заметил Этельред. – А как насчет трубы, которую я вам показал, забыли?
– Боюсь, они уже обнаружили ее и заделали, – сказал Попугай.
– Ладно, тогда я вот что скажу, – продолжал Этельред. – Не такой уж я никчемный, как некоторые думают. Я в ихнем замке все уголки облазил, еще когда головастиком был. Чего я про замок не знаю, значит, того и знать не стоит. И я говорю: вовсе он не такой уж неу… неу… как вы думаете.
– Поглядим, – проговорил Попугай, – когда мы будем планировать заключительный бой, твои знания нам пригодятся как нельзя больше.
Они проезжали густую пробочную чащу, когда единороги, до тех пор бежавшие с безмятежным видом, вдруг остановились, отпрянули назад и закружили на месте.
– Эге-ге, – сказал Попугай. – Что такое?
И тут единороги, которые везли Саймона и Питера (на плече которого сейчас сидел Попугай), ринулись в лес. Единорог Пенелопы встал на дыбы, сбросил Пенелопу и Этельреда и тоже ускакал. Пенелопа слетела в кусты, от удара об землю у нее чуть дух не вышибло. А Этельред, сжимавший в лапах ее аптечку, брякнулся головой вниз и, оглушенный, остался лежать посредине дорожки.
Только Пенелопа хотела встать и посмотреть, не расшибся ли он, как кровь у нее застыла в жилах: из-за поворота тропы вдруг показались три василиска. Чешуя их гремела, бледные глаза горели. Пенелопа забилась поглубже в кусты и замерла. Как она надеялась, что василиски не заметят Этельреда! Но он лежал на самой середине тропинки и как раз приподнялся и сел, потирая макушку и кряхтя, когда василиски подошли к нему.
– Хр-р! – рявкнул шедший впереди василиск противным кулдыкающим голосом. – Что тут у нас такое?
– Я перуанский зеленщик, путешествую тут по вашим местам, набираю груз лунной моркови, – не задумываясь, выпалил Этельред с большим апломбом.
– Что-то ты непохож на перуанского зеленщика, – вглядываясь в него, сказал первый василиск. Струйки дыма и огня вырвались у него из ноздрей. – Ты больше смахиваешь на жабу.
– Ладно, я выдам вам тайну, – заявил Этельред, с улыбкой взирая на них снизу вверх. – Только сперва не отодвинете ли в сторонку ваш клюв? Шляпу бы не опалило.
– Ну, говори, – василиск отступил в сторону, – в чем тайна?
– Значит, так, – начал Этельред. – Я жаба, это верно. А переодет я перуанским зеленщиком потому, что я ин-ког-ни-то.
– Кто? – рявкнул василиск.
– Переодетый, – объяснил Этельред.
– Зачем? – осведомился василиск.
– Я выполняю важное поручение, вот зачем. Я несу очень ценный подарок от старшего грифона главному василиску.
– Что за подарок?
– Полный набор для мастера шпионажа, – ответил Этельред, похлопывая по аптечке. – Тут у меня оборудование, которое в один миг превратит вас в австралийского овцевода в отпуске, а то и в литовского посла, который едет в Того.
– Не верю я тебе, жаба! – гаркнул василиск. – Показывай, что у тебя в сумке.
Пенелопа затаила дыхание. Она-то знала, что в сумке лежат всего лишь мелкие медицинские принадлежности.
– Слушайте, да не могу я, – запротестовал Этельред. – Мне воспитание не позволяет смотреть чужие подарки.
– Не покажешь – я тебя арестую, – объявил василиск.
