— Впустишь? — его голос звучит тихо.
Отхожу в сторону, пропуская в квартиру и закрываю за ним дверь. Мы вдвоем оказываемся в маленьком тесном коридорчике. Мои легкие наполняются его запахом. Стоим и смотрим друг на друга. Только сейчас понимаю, как мне его не хватало. Но я справилась. Казалось тогда, что переболела. Только вот сейчас начинаю в этом сомневаться.
— Мамочка, — выбегает Мишка и замирает, разглядывая нас. — О, дядь Макал, — заулыбался.
Я вижу как Макару не нравится обращение сына. Но я не могу сейчас ничего сделать. Не могу. Как объяснить сыну, что перед ним отец?
— Привет, — натягивает улыбку мужчина.
— А мы обедать садимся, будешь с нами? — кажется мы оба удивлены приглашению сына. — Мама свалила мой любимый супчик.
— С удовольствием, — соглашается Мак. — Если мама разрешит, — и переводит вопрошающий взгляд на меня.
Он не настаивает, не заставляет. Он просит. Да что же ты со мной делаешь? Куда пропала моя броня за столько лет так кропотливо выстроенная?
— Да, конечно, — отвечаю и даже пытаюсь улыбнуться.
Прохожу мимо Макара в кухню. Достаю еще одну тарелку. Руки дрожат. Но я справляюсь и ставлю ее на стол.
— Луки мыть, — слышу как командует сын и провожает мужчину в ванную.
Я накрываю на стол. Сын с Маком входят в кухню и кажется без того небольшое пространство становится невыносимо тесным.
Приоткрываю форточку, чтобы дать доступ свежему воздуху. Мишка садиться на свое место, по центру. Мы с Макаром оказываемся друг напротив друга.
Едим в тишине. Мишка обычно не такой тихий. И его молчание кажется неестественным. Он стесняется.
— Мама вкусно готовит, — вдруг выдает сын.
— Согласен, суп очень вкусный, — отвечает Макар, зачерпывая бульон и переводит на меня свой смеющийся взгляд.
Я тоже помню как не могла приготовить кашу. Я все помню.
— А ты что любишь? — продолжает говорить Миша. — Я вот мясо люблю. Мама вкусные котлетки готовит. А еще мы с ней вместе печем пиццу. Ты к нам в гости будешь плиезжать? Ты должен обязательно поплобовать нашу пиццу, — затараторил мальчишка, а мне становится жутко не удобно.
— Я хотел бы попробовать все, что готовит твоя мама, — отвечает сыну, а смотрит на меня.
Кажется мои щеки начинают пылать. Я снова как та девчонка краснею под его взглядом.
— Мам? — спрашивает Миша. — Можно же, да?
— Мы это обязательно с, — запинаюсь, — дядей Макаром обговорим. А сейчас доедай и спать. У тебя сончас, не забыл?
— Я уже, — доел быстро последние пару ложек супа и поставив тарелку в мойку, побежал в комнату.
Я за ним. Мне нужно пару минут, чтобы собрать мысли в кучу. Мишка раздевается, залезает под покрывало и смотрит на меня, словно ждет, что я ему что-то сейчас объясню.
— Ты пока спи, а мы с дядей поговорим, хорошо? — целую его в щечку.
— Холошо, — кивает. — Он же холоший? — спрашивает.
Может это и не странно, что Миша так отреагировал на Макара. Спокойно, словно так и должно быть, словно чувствует что-то. Я вижу как он смотрит на меня с надеждой. Я знаю, сыну нужен отец. Но я должна сначала узнать планы Макара… а то может сын в них не вписывается.
— Не знаю, — пожимаю плечами.
— Да холоший, мам, точно тебе говолю, — ох уж эта детская непосредственность и наивность.
— Хорошо, пойду проверю точно, — улыбнулась и еще раз поцеловав малыша, завесила шторы и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
В кухню возвращаться не хочется. Но надо. И застаю удивительную картину. Макар моет посуду. Вот этот огромный мужчина в белой рубашке, с поднятыми рукавами до локтя, намывает наши тарелки. Я подхожу, укладываю полотенце на стол рядом с мойкой. Он кладет мокрую тарелку на него. Чтобы себя хоть чем то занять, наливаю чай, достаю вазочку с конфетами и печеньем. Печенье мы с сыном пекли пару дней назад. Сажусь за стол. Макар закончив, вытирает руки и садиться напротив.
Я грею ладони о горячую чашку. Кажется вся кровь прилила к щекам. Замерзаю.
— Ты изменилась, — заговаривает тихо мужчина, заставляя посмотреть на него.
— А ты нет, — отвечаю, как можно спокойнее.
Хмыкает.
— Я хотел извиниться за вчерашнее… — снова смотрит на меня. Виновато. — Не знаю, что на меня нашло, — качает головой и проводит пятерней по коротко стриженным волосам.
— Ты меня напугал, — говорю чистую правду.
— Прости.
Киваю. Ложкой тихо помешиваю сахар в чашке.
— У тебя есть кто-то? — его вопрос заставляет замереть.
Смотрю на него.
— А что это может поменять? — удивленно его спрашиваю.
— Все. Абсолютно все, — говорит серьезно и испытующе на меня смотрит, словно для него это очень важно. — Нам нужно понять как быть дальше. Мише нужно сказать, кто я ему.
— Вот так просто?
— А что сложного? — словно не понимает.
— А то, что мне нужно знать, как долго ты хочешь задержаться в жизни сына, — начинаю злиться. У этих мужиков все просто. Хотел — не интересовался, узнал — хрен отстанет. Пока не наиграется.
— Навсегда, Рената. Навсегда я намерен задержаться в жизни сына, — чеканит каждое слово. И не спускает с меня своего темного взгляда. — Поэтому мне нужно знать, есть ли кто-то у тебя.
Отворачиваюсь. От чего-то мне обидно. Если ему удалось меня быстро вычеркнуть из жизни, то я не смогла. И это не дает покоя.
Поднимаюсь со стула и подхожу к окну. Как же у него все просто. Навсегда. Какое громкое заявление. Громкое и непонятное для меня сейчас. Где же ты был раньше? Но спросить не решаюсь.
Он подходит ко мне. Я чувствую его тепло. Не касается меня. А так хочется, чтобы прижал. И в тоже время я не знаю как отреагировала бы на его прикосновения.
— У меня никого нет. Да и когда? — я словно оправдываясь. — Мишка вся моя жизнь. Все для него. Если бы не девочки, я не знаю как справилась, — всхлипнула.
Я не собиралась ему тут душу нараспашку изливать. Оно все само как-то. Хочется наорать на него, побить посуду. Высказать все то, что я о нем думаю. Но за стеной спит наш сын. Наш! Я не имею право на эмоции.
Он сжимает мои плечи и утыкается носом в волосы.
— Почему ты ничего мне не сказала? — звучит хрипло его голос.
Я разворачиваюсь в его руках и заглядываю в глаза.
— Не сказала? Я? — перехожу на шепот, потому что боюсь, что начну кричать от распирающей меня злости. — Тебе лично? Куда? На деревню к дедушке? Ни телефона, ни соцсетей у тебя нет. Ты как неуловимый мститель черт знает где, — высказываюсь, а он смотрит на меня удивленно. — Дану я писала, просила о встрече. Просила твой номер. Я искала тебя! Я писала ему, просила чтобы он до тебя донес, что я беременна.
