Внизу. В клитор.
Жадно, отнюдь не нежно. И все это так волнующе-порочно – то, что Мирон полностью одет, а я почти голая; то, что мы в кабинете, дверь которого открыта, и любой вошедший увидит нас; то, что Мирон вылизывает меня, целует между ног, и стонет, ловя мой кайф – все это заставляет меня снова вскрикнуть от болезненно-сладкого экстаза, в котором боли и наслаждения поровну.
— Офигенно вкусная, – услышала я голос Мирона – он пробился до моего сознания, плывущего в неге удовольствия.
Не помню – сама ли я опустилась на колени, или Мирон так распорядился, но обнаружила я себя на коленях.
Перед ним.
— Хочу, чтобы ты мне отсосала, – его руки немного дрожат, когда Мирон быстро расстегивает брюки.
Под ними боксеры – их он просто стянул, открывая мне вид на перевозбужденный член. Головка блестит от влаги – раздувшаяся, бордовая, и я сглотнула слюну, ставшую вязкой. А затем просто приблизила свое лицо к его паху, и обхватила головку члена губами.
— Без нежностей, – прохрипел Мирон, и буквально насадил мою голову на себя.
Волосы стянуты его рукой, во рту солоноватый ствол, и я снова плыву – так хочу доставить Мирону то, что он доставил мне.
Отодвинулась от него, зафиксировала глубину проникновения, и снова вобрала в себя его член. Как же это кайфово – ощущать такую власть над мужчиной, чувствовать, как он дрожит, как пытается сдержать агрессивную похоть, чтобы не навредить, не быть излишне грубым…
Ласкаю языком ствол члена. Действую жестко, агрессивно – почти заглатываю его, вбирая как можно глубже. В горло, сглатываю, сдавливая его в себе – по лицу уже слезы текут, но мне плевать.
Как и Мирону.
Забылся, отпустил себя, и просто врубается в мой рот.
— Малышка, ты чудо, – сдавленно произнес Мирон, подавая бедрами мне навстречу.
У меня вырывается стон, и от вибраций в моем рту, Мирон зашипел. Мне дико неудобно – колени устали, челюсть тоже, рот широко открыт – природа щедро одарила Мирона. А еще мне великолепно.
И я с упоением позволяю ему ускориться, грубо вдалбливаться в мое податливое нутро. Горло уже болит, Мирон стягивает мои волосы все сильнее, он весь – напряженная пружина, и все здесь пропитано сексом.
— Да-а, черт, – простонал он, и в мое горло выстрелила густая, вязкая влага.
Её много, я сглатываю, и сглатываю, не выпуская Мирона из своего рта. Хочу получить все, что он мне даст.
Наконец, через минуту он мягко отстранился от меня, и помог подняться – колени затекли, и я облокотилась об стол.
— Я не был слишком груб?
Я со смущенной улыбкой покачала головой – мне было нужно именно это. Необузданность, страсть, грубость, агрессия, которая сменяется нежностью, которую я сейчас вижу в лице Мирона. И все же, я смущена – Боже, что мы устроили здесь? И как же хорошо, что никто не вошел.
И только я подумала об этом, как дверь открылась, и в кабинет вошел Руслан.
Лицо его сразу преобразилось, закаменело, едва он увидел, в каком мы с Мироном виде – не понять, чем мы занимались любому взрослому человеку невозможно.
— Какого хера? – прорычал он, сжимая кулаки.
— Тебя что-то смущает? – вскинулся Мирон. — К невесте иди.
Я смотрю на одного мужчину, на второго – они оба наливаются яростью, злостью, вырвавшейся из-под контроля, и хочу вклиниться между ними, но мне не позволяют.
Руслан сделал быстрый шаг навстречу Мирону, и резко бросил мне:
— Яна, выйди.
Глава 23
Глава 23
Мирон
Яна вышла. Послушная девочка. Моя девочка. Улыбнулся другу, когда за ее спиной хлопнула дверь. И качнул головой в сторону стола.
- Хороший стол. Крепкий.
- Ты мне что доказать пытаешься? - Руслан прошел мимо. И опустился в кожаное кресло, крутанулся в нем. И крутанул перед собой фирменную золотую зажигалку, она брякнула.
- Рус, - встал напротив, ладонями оперся в стол. - Через месяц ты женишься на моей сестре. Не начинай опять.
- Я же не знал, что Яна вернется.
- Так это ничего не меняет.
- Меняет.
Схлестнулись взглядами. И у меня кулаки зачесались, как раньше, втащить бы ему, выпустить пар. Но как раньше не выйдет, теперь скрывать не получится, он хочет мою Яну.
И прямо мне об этом говорит.
- Мир, - он привстал, сравнялся со мной ростом. Продолжить не успел - дверь распахнулась и влетел Карим.
- Рус, такая тема, - из него энергия так и прет. - В саду не работает фонтан, а мы хотели поплавать.
- В фонтане? - друг усмехнулся и глянул в окно.
- Да ладно, чего ты, пословицу знаешь? Пьяным море по колено. Пьяные и из окон падают, а потом спокойно отряхиваются и дальше идут. А все почему? - он подмигнул. - Бог бережет. Не заболеем.
- Клал я на твою болезнь, Карим. Выйди, ты мешаешь.
- А что у вас? - он лишь сейчас догадался оглядеться. Посмотрел на меня и снова на Руслана. - А, понял. Опять Янку делите.
Эта нетрезвая непосредственность убивает. В очередной раз сознаю, что несколько лет прошло, и нет больше тех мажоров, что на уроках жеваной бумагой плевались из трубочки, все уже выросли.
И каждый считает нужным высказаться, о чем он думает.
- Карим, давай, на выход, - с раздражением хлопнул его промеж лопаток, выпроваживая за дверь.
Закрыл. И повернулся к другу.
- Смотри, даже Карим считает, что у меня неплохие шансы, - Рус усмехнулся, убрал зажигалку в карман брюк. - Может, уже разберемся по-взрослому? - шагнул на меня, растянул губы в улыбке. - Не драка, Мир. Ты женщину в выборе ограничиваешь. Чего боишься? Что она попробует меня - и тебя за борт?
Попробует его.
Он стоит передо мной, сунув руки в карманы, самодовольный и уверенный, что меня этим детским способом возьмет на слабо.
Но он лишь провоцирует, и раздражение нарастает, мой кулак летит в его лицо быстрее, чем я успеваю подумать.
Он увернулся, замахнулся в ответ, по кабинету в два шага сместились к столу, и на пол полетел ноутбук, какая-то идиотская подставка, по светлому ковру рассыпались цветные стеклянные шарики.
- Мирон, остынь, - он, в отличие от меня, гнев контролирует. Отец с детства внушал, что ярость - плохой помощник, драться надо с холодной головой.
Никогда не получалось. И я всегда проигрывал Русу.
Как и сейчас.
Щекой он впечатал меня в стол.
- Остынь, - повторил и ослабил хватку на моем локте.
