В стекло постучали, я пригляделась в темноту ночи за окном, и увидела Марину. А от крыльца уже идут Рус и Мирон.
— Уходи, Марина, — услышала я злой голос Мирона. — Поймай такси, тебя я не повезу.
— А её повезешь? — прошипела она.
Мир уже сел за руль, дверь приоткрыта, и я слышу Марину гораздо лучше.
— Ты вообще знаешь, с кем связался? Я думала, хоть у тебя мозги на место встали, братик, — продолжила изгаляться Марина. — Да она…
— Тихо. На нас смотрят, — рявкнул Рус, и впихнул Марину на заднее сидение, а сам сел рядом. — Придется довезти. На нас смотрят.
Я повернула голову вправо — и правда, любопытных полно.
Мы с Мироном впереди, Рус с притихшей Мариной позади. Машина тронулась.
— Я вам сейчас все расскажу. Задолбало эту шлюху прикрывать, — истерично заявила Марина.
— Не старайся. Лучше помолчи, — устало бросил Мирон. — Все, что нужно мы про Яну знаем.
— Все? Уверен? Даже то, как она через тебя к нашему отцу подбиралась? Ты идиот, брат. Я-то подруга её, сначала думала, что Яна тебя любит. А она на нашего отца нацелилась, все зацепить его хотела, сиськи свои в лицо пихала. Он даже попросил меня как-то не общаться с мелкой шлюшкой, — затараторила Марина. — И так к нему, и сяк. Чуть ли не догола раздевалась, и просила папу, чтобы он её подвез. Один раз он даже к ним зашел по делам, так Яна его и вовсе голой встретила. А тебя за дурака держала, и…
— Заткнись, — рявкнул Мирон, и взглянул на меня.
Я улыбнулась, и еле заметно покачала головой. Меня больше её слова не задевают. Самое главное то, что Рус и Мирон со мной, а Марина для меня в прошлом.
Только жаль, что я на нее столько времени потратила. И что любила её так сильно — жаль.
— Пусть говорит, — прошептала я.
Марина услышала, и взвилась еще сильнее:
— Что, сказочку для них сочинила, Яна? Снова сумела обдурить?
— Я всего лишь сказала правду.
— Какую правду ты могла сказать? — процедила она презрительно.
— Обыкновенную. Что ваш отец был извращенцем и насильником. И ты его покрывала. И…
— Ложь! — перебила Марина. — Лживая сука! Наш папа…
— Насильник, — договорила я спокойно. — Но это он, а ты, Марина? Ты ведь была моей подругой. И… ты ведь заодно с ним была. Я помню тот вечер, когда ты попросила меня в дом Лабовых прийти сниматься. И Тарас остановил свою машину там не просто так. Он меня поджидал. Откуда он мог знать, что я приду? И совпадением это быть вряд ли могло — ваш дом в противоположной стороне. Нет, — грустно улыбнулась я, — Тарас ждал именно меня.
— Не понимаю, о чем ты.
— Вряд ли не понимаешь. Что я тебе сделала, Марин? Я ведь всегда за тебя была. Любила так, как вряд ли родную сестру смогла бы полюбить.
— Любила? — расхохоталась она. — Да ты со мной дружила только чтобы сначала к Мирону прибиться, а потом к отцу. Притворялась недотрогой, чтобы его разжечь… как там? Инстинкт охотника? Знаю я таких. И вечно моим парням глазки строила! Никогда не забуду, как они на свиданиях спрашивали, будет ли с нами Яночка. Может, пригласить её, она же такая милая, — передразнила Марина. — Ты перед всеми задницей вертела, чтобы меня унизить, чтобы меня никто не замечал. Всё тебе! И после этого ты говоришь, что любила меня? Ха!
— Любила, к сожалению, — вздохнула я, и нашла ладонь Мирона.
Он сжал её, поддерживая меня, и я снова напомнила себе: слова Марины — ерунда. Они не должны задевать меня. Никогда я не флиртовала с её парнями, никогда не намекала Тарасу на близость.
— В задницу твою любовь, дура. Ты уедешь отсюда!
— Она не уедет, — спокойно произнес Рус.
— Уедет! Иначе мне придется рассказать всем про бизнес её родителей, это очень интересная история, как они отмывали деньги. И про пристрастия Яны сразу к двум мужчинам тоже все узнают. Почему я должна молчать? — хихикнула Марина. — А будете возражать, я и про ваш бизнес нечаянно проговорюсь. А ведь мы могли нормально жить. Ты, Руслан, женился бы на мне, а ты, Мирон, оставался бы моим любимым братом. Но вы же типичные мужланы, такие всегда делают выбор в пользу шалав! Так что, Яночка, надеюсь, ты тихо-мирно соберешь в чемодан своё дешевое шмотье, и свалишь отсюда? Иначе мне придется принимать меры.
— Зачем тебе это? Почему ты хочешь, чтобы я уехала? — я даже обернулась к бывшей подруге, чтобы увидеть её.
— Затем, что я тебя ненавижу.
Ответ прозвучал искренне. И правда. Ненавидит. Давно уже ненавидит, едва ли хоть когда-то она меня подругой считала, даже в глубоком детстве.
Мирон свернул на нашу улицу, рядом с их домом, напротив, мы увидели две полицейские машины. И несколько любопытных соседей, стоящих у своих домов.
— Что это? Мирон, останови машину, — вдруг занервничала Марина. — Или развернись… или останови… да дай же мне выйти! — вскрикнула она.
Но Мирон спокойно продолжил ехать, и остановился только у дома. Отстегнулся, подмигнул мне подбадривающе, и вышел из машины. Руслан тем временем вытолкнул побледневшую Марину.
Я вышла последней, и успела услышать главное:
— Марина Кавьяр, вы арестованы.
Глава 51
Глава 51
Мирон
Сел за стол и закатал рукава рубашки. Расстегнул пару верхних пуговиц и огляделся.
Стол прикручен к полу, стулья тоже. Больше в комнатушке нет ничего, ни мебели, ни окон. Воздух спертый, густой, освещение искусственное.
На календаре уже май, солнечный и теплый, а здесь будто в склепе.
Не верится, что сестра провела тут полмесяца. Ей и больше полезно, Марина из тех людей, которым нужно перевоспитание, иначе не поймет ничего.
Но я мог бы судить, не будь сам по ту сторону закона.
Лязгнула железная дверь, и в проеме показалась сестра. Бледная, исхудавшая. Волосы висят сосульками вдоль лица, под глазами круги залегли.
На руках стальные браслеты.
На ней до сих пор то платье — изумрудное, модное, дорогое — за полмесяца, что Марина здесь, оно превратилось в линялую тряпку.
— Десять минут, — рявкнул за ее спиной парень в форме, и дверь с грохотом закрылась.
— Привет, — поднялся на ноги.
— Привет? — переспросила сестра хриплым голосом. Приблизилась и уперлась закованными в наручники ладонями в стол. — Привет?
— Марин.
— Вижу, у тебя все хорошо? — она с ненавистью оглядела мою чистую рубашку, светлые брюки. — Пахнешь вкусно. А как от меня несет, ты чувствуешь?
Поморщился.
Что-то такое чувствую, и неудивительно, мне сказали, что Марина находится в камере на пятьдесят человек, моя сестренка, какой бы они ни была, что бы ни делала, во мне ответной злости нет, и не будет уже.
