Но теперь дело не только ее касается, нас всех.
— Сядь, поговорим, — опустился за стол.
Она пнула воздух, огляделась, словно еще кого-то ожидала увидеть. Руслана — понял по вопросительному взгляду.
Друг не приехал, да и пустить сюда могли лишь одного кого-то, я и так с трудом выбил свидание.
— Что эти двое делают? — Марина села и показательно выставила руки в браслетах перед собой. — Смотри, Мирон, смотри, до чего ты меня довел. Сам спишь в мягкой постели, в душе моешься один. Или не один? — она сощурилась. — Втроем, как в общественной бане? Вы с ней до сих пор? Ненавижу. Ненавижу! — повторила она и ударила кулаком по столу.
— Я не за этим пришел, Марин.
— А зачем? — сестра придвинулась. — Поиздеваться? Радуешься, что вы меня сюда сплавили, да? Аллу жалеете? А я ведь ради всех нас действовала.
Откинулся на стуле и отвернулся.
Я терпелив, но пару минут наедине с сестрой — мне хочется встать и уйти.
Алле Марина сама рассказала про бизнес нашего отца, про то, что после его смерти мы начали устраивать аукционы. Рассказала и сама же испугалась, когда Алла начала болтать языком.
Марина больна, не мог здоровый человек решить, что убийство свидетелей — это выход.
— У меня предложение, — повернулся к сестре. — Я нашел хорошего адвоката. Он с твоим делом ознакомился. И может тебя вытащить. С тем условием, что ты ляжешь в клинику на лечение. На год минимум.
Марина засмеялась. Скованными руками заправила за ухо грязные волосы.
— Не нужна мне никакая клиника, Мирон, — смех оборвался так же резко, как и начался. — Еще не хватало. Чтобы по городу слух пошел, что я чокнутая? Кто тогда на мне женится? Какой-нибудь босяк, бармен из забегаловки? Или вдовец с прицепом? Ты понимаешь, что репутация для девушки — это всё, Мирон. Меня и так здесь закрыли. И все знают. Мне теперь отмываться и отмываться. Из кожи вон лезть придется. Никаких клиник, дорогой, еще и на год. Забери меня отсюда немедленно.
— Марин, так не получится.
— Сделай, чтобы получилось.
Пожал плечами. Сестра не слышит, что других вариантов у нее нет просто, либо больница, из которой через год она сможет выйти.
Либо Марина сядет, надолго, и тут уже ничего не сделать.
— Ответь на вопрос, — подался вперед, поймал ее злой взгляд. — Ты ведь знала про отца. Что он Яну преследовал. Почему молчала?
Марина уставилась в стену.
Мне ответ и не нужен, но пауза давит.
Так и промолчали, оставшиеся минуты, пока не раздался лязгающий звук. Открылась железная дверь.
— Кавьяр, на выход.
— Что тебе привезти? — поднялся. — Я привозил одежду, поесть, тебе не передали?
— Вытаскивай меня отсюда, — она вскинула голову. — Иначе я всем все расскажу про аукционы. И вы с Русланом сядете следом за мной.
— Вперед, — отозвался.
И я не блефую.
Бизнес отца мы уже свернули. А если полиция начнут копать, то нароют интересные фамилии, известных в нашем городе людей.
И если раньше мы опасались, за нашу репутацию, за потерю доверия к нам — теперь плевать.
Предъявить нам с Русланом нечего.
— И вас с Русланом посадят, и Яну вашу любимую тоже! — выкрикнула сестра. — Будет тут слезы лить, дрянь!
Марину увели, я тоже пошел на выход, настроения и так не было, и после скандала оно не поднялось тоже.
Вышел на крыльцо и сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой и с наслаждением втянул горьковатый дым.
Сощурился на солнце. Различил темную девичью фигуру, спешащую ко мне.
— Ну что там? — Яна неуверенно встала на ступеньку, словно не решаясь подняться выше, ко мне. — Как… Марина?
— Как обычно, — спустился сам.
Обнял ее одной рукой, притянул к себе. Вместе двинулись к воротам.
— Не хочет лечиться? — тонкая рука скользнула мне на талию. — Это же Марина. Но если адвокат придет — она все равно не откажется.
— Знаю.
Вышли к моей машине. Посмотрел на часы.
На днях мама возвращается, и тоже с лечения. Узнает, что дочь под арестом — и что?
Нельзя ей возвращаться. Хотя бы до суда, а потом Марину положат в клинику.
— Не хочешь за границу смотаться, на недельку? — предложил, садясь за руль. — К маме в гости.
— Вдвоем? — спросила Яна с заминкой. Уселась рядом. — Без Руслана?
Усмехнулся.
Раньше я бы на такой вопрос сильно психанул. А сейчас привык почти. Видеть, как друг разгуливает по дому и не скрываясь обнимает мою девушку.
Наверное, так нельзя. Но моя физиология бессильна, я от этих картинок возбуждаюсь так, словно у меня год секса не было, никого и никогда я не хотел с такой силой.
Как Яну, которая целуется с Русланом.
— Пока без Руслана, — выехал на дорогу и бросил взгляд на Яну. — А вообще, это наше дело. Два человека в постели или больше. Где Рус, кстати?
— На счет аренды салона договаривается, — Яна спустила на глаза солнечные очки. — Сказал, будет к вечеру.
— Значит, домой?
— Домой, Мир.
Резко развернул машину.
И поехал в сторону поселка.
Эпилог
Эпилог
— Я это есть не хочу, — Марк отодвинул по столу тарелку с кашей и начал демонстративно раскачиваться на стуле.
— Упадешь, — предупредила и присела на стул возле Риты. — Кашу будешь?
— Да, — дочка капризничать не стала, с готовностью подхватила маленькими пальчиками ложку.
— Вот посмотри, какая сестра послушная, — высказала сыну и отпила глоток кофе. Бросила взгляд на часы. — Папа придет и будешь с ним разговаривать.
— Неть, — Марк взъерошил темные непослушные волосы — в точности, как отец. И с завистью посмотрел на сестру, уплетающую кашу.
Голодный ведь. А характер мне тут показывает.
Тихонько усмехнулась в чашку с американо.
Знаю, что по отцу скучает, я тоже, и сильно. Но забастовки, как этот маленький чертенок, не устраиваю, сижу и жду.
Поднялась и налила чай в две фигурные кружки, зайчика поставила сыну и белочку дочке.
— У папы соревнования, Марк, — объяснила в очередной раз.
— На мотоциклах, — поддакнул сын, скосив глаза в тарелку с овсянкой. Сверху выложены кусочки банана, и пар поднимается — Марк эту кашу обожает.
Но Мирон обещал вернуться к завтраку, и вот — сын без него не ест.
— Сколько уже часов? — Марк повернулся к плите и непонимающе уставился на электронные цифры.
