Я думала, мне хватит сил, но внутри как будто что-то сломалось. А то, что каким-то чудом уцелело - ноет и колет в области сердца, и единственное, что удерживает меня от позорного бегства - стоящий рядом Олег.
Вечер во дворе, под темно-синим звездным небом и ярким острым рожком месяца.
Запах горящих листьев, который изредка приносит легкий ветерок.
Аромат кофе с лимоном из моего маленького термоса, с которым я и так практически никогда не расстаюсь.
Рыжие блики огня в каменной жаровне, про которую муж как раз рассказывает - что увидел такую же в доме у какого-то депутата, перерыл весь интернет, пока не нашел мастерскую, потому что твердо знал - ему нужна такая же.
Я слушаю в пол уха, прижатая тяжелой рукой Олега куда-то ему под подмышку.
И каждый раз запрещаю себе даже думать о том, что Меркурий стоит как раз напротив. Так близко и так далеко - через огромную, наполненную огнем каменную чашу.
«Ты поймал бы меня, если бы мне хватило смелости прыгнуть через этот огонь?»
Я снова и снова прокручиваю в голове обрывки сплетен Маши и Марины.
Пытаюсь понять, сложить все вместе, но тут же бью себя по рукам, потому что моему сумасшедшему сердцу отчаянно хочется верить в новую сказку - про красивого холодного принца, чье сердце навеки окаменело из-за потерянной любви. И, конечно, романтичная дурочка внутри меня самой, та, которая каким-то чудом сумела выжить, очень хочет вцепиться в этот призрачный шанс…
… а потом я слышу голос Вики или чувствую пальцы Олега на своем теле - и радужные очки снова бьются стеклами внутрь.
Когда-нибудь наступит день - и я пойму, что, наконец, разбила последнюю пару.
Я даже не улавливаю суть разговоров, но удачно делаю вид, что в курсе каждого сказанного слова. Это довольно просто - нужно просто хотя бы иногда «включать» слух и задавать какой-то вопрос или смяться, или просто шутить, уцепившись за пару последних фраз. Этому фокусу меня научила Ольча - сказала, что именно так и спасается, когда у нее много клиенток и каждая приходит на массаж еще и чтобы выговориться.
Нужно просто потерпеть. Уже одиннадцать - и примерно через полчаса у меня появится убедительный аргумент, чтобы уйти спать. Олег знает, что у меня серьезные репетиции, и как важно мне высыпаться хотя бы в выходные.
Маша как раз заканчивает пересказ их с мужем похода в кино, после которого она «залетела», и я слышу, как Виктория начинает шутить, что уже давно не ходила ни в кино, ни на концерты.
Хорошо, что у меня есть мой маленький чудо-термос и я могу сделать вид, что увлечена питьем кофе, и только это не дает мне присоединиться к общему потоку шуток на этот счет.
Мне очень не хватает едкого юмора Марины, но мы вполне понимаем друг друга, когда обмениваемся взглядами. Кажется, мы только что договорились сообща закопать Викторию основательно и поглубже.
Выждав еще минут пятнадцать, я поднимаюсь на носочки и на ухо Олегу говорю, что очень устала и у меня немного кружится голова. Он, к счастью, совсем не против «милостиво» разрешить мне удалиться, хотя его гости для вида бросают пару полных наигранного сожаления фраз. Я быстро желаю всем повеселиться и практически сбегаю, сверкая пятками.
Только в доме, закрыв за собой дверь, получается, наконец, выдохнуть и сделать пару глубоких вдохов.
Хочется плакать.
Нет, хочется орать от злости. И от боли. И просто выть, потому что я окончательно перестаю понимать, что происходит с моей жизнь и почему она вдруг стала похожа на сюжет психологической драмы, в финале которой не будет никакого «хэппи энда».
Я долго валяюсь в кровати, потому что сна ни в одном глазу.
Олег приходит около двух ночи, но мне удается прикинуться крепко спящей, когда он забирается под одеяло и недвусмысленно кладет ладонь мне на грудь. Хочется скукожиться до состояния мыши и проскочить у него между пальцами, но я лежу как бревно, и он, подумав, убирает руку, переворачивается на другой бок и уже через несколько минут крепко спит. А еще через двадцать я потихоньку свешиваю ноги на пол, заворачиваюсь в плед, беру теплые носки и на цыпочках выскальзываю из комнаты.
По лестнице спускаюсь вниз, на кухню, прикрываю дверь и, подслеповато ориентируясь в темноте, иду дальше, до стойки, где стоит маленькая лампа, чтобы не включать яркий верхний свет. Нажимаю на кнопку - и чуть не подпрыгиваю на месте, потому что буквально в метре от меня стоит, облокотивших бедрами на кухонную стойку, мужская фигура.
Меркурий.
Если бы траектория моих шагов была чуточку левее - я бы точно врезалась в него носом. Опять. Второй раз за сегодня.
Я собираюсь что-то сказать (правда, не знаю что), но так и остаюсь стоять с открытым ртом, потому что, конечно, он без футболки, в одних домашних штанах, которые так низко болтаются на бедрах, что еще пара сантиметров вниз были бы уже откровенным приглашением в мир взрослых эротических фантазий. И я, видимо, слишком долго пялюсь на это мощное крепкое тело с двумя свежими шрамами под ребрами и одним круглым на боку, потому что Меркурий выразительно кашляет в кулак.
— Прости, - пячусь назад, переступая пятками по прохладному полу. - Я не знала, что тут кто-то есть. Не заметила тебя.
Ноги упираются в край диванчика - и я машинально сажусь.
Свожу ноги вместе.
Заворачиваюсь в плед до самого носа, судорожно сжимая в каждой ладони по носку.
Макс ведь сейчас уйдет, да? Что он вообще тут делает? Не вижу рядом ни чашки, ни стакана. Разве его личный клещ по имени Виктория не должен болтаться где-то сзади?
— Хреново сплю в последнее время, - говорит Макс и проводит пятерней по влажным волосам. Он как будто только вышел из душа, и во впадине на груди, между крепкими «кубиками» пресса, кожа еще не успела высохнуть.
— Ага, - отвечаю я. Понятия не имею, что именно хочу выразить этим звуком - согласие с его словами, одобрение, сказать, что и у меня проблемы со сном, особенно, когда он так близко - всего-то через несколько стен. - Я только…
Шарю взглядом по сторонам, пытаясь придумать, зачем пришла, но так и не успеваю, потому что Меркурий делает шаг ко мне, присаживается рядом прямо на пол, подогнув одну ногу под себя. Берет в ладони мою пятку, хмурится и молча вынимает носки из моих скрюченных пальцев.
— У тебя ноги как у лягушки, Планетка. Давно с соплями ходила?
— Месяц назад. - Я не уверена, что произношу это вслух, потому что как только между нами случается физический контакт, мои защитные предохранители вылетают от перегрузки.
Он мягко, большими и по-мужски шершавыми ладонями, растирает мои пятки, пока к ним не приливает кровь и кончики пальцев начинают приятно теплеть. Потом как на маленькую натягивает носки, расправляя по всей стопе. Я судорожно втягиваю губы в рот, прикусываю их изнутри, чтобы не дать своему горлу ни шанса выпустить накопившийся в груди стон.
