— Беспомощная? - подсказываю я.
— Уязвимая, - шипит Алёна.
— Я перестала быть уязвимой в полтора года, - пытаюсь улыбаться как можно оптимистичнее, - с тех пор, как встала на ноги. Не переживай - Олег считает меня слишком костлявой, чтобы проглатывать. А жевать побрезгует.
До водителя остается каких-нибудь пара метров, и сестра нарочно повышает голос. Теперь он наверняка услышит каждое слово. Как, наверняка, услышит и сидящий в салоне Олег.
— Я хочу, чтобы ты знала - ты всегда можешь переехать ко мне с мужем. В любое время. Комната будет ждать тебя и три полки в шкафу тоже.
Водитель безапелляционно отнимает у Алёны «управление» креслом и быстро подкатывает меня к дверце внедорожника. Распахивает ее, предлагает руку, чтобы помочь мне встать, но внезапно взбрыкнувшая во мне ядовитая злость не дает воспользоваться его помощью. Упираюсь в подлокотники каталки, буквально выталкиваю себя из кресла и даже почти успешно становлюсь на обе свои ноги. Но в последний момент резкая боль, почти такая же сильная, как и тогда на сцене, снова простреливает колено - и я беспомощно заваливаюсь обратно. На этот раз водитель уже не церемонится - хватает меня под подмышки и буквально выдергивает наружу, словно какое-то упрямый, крепко укоренившийся сорняк. И точно так же кулем впихивает в салон.
Захлопывает дверцу, так что я едва успеваю подтянуть стопу, чтобы избежать удара.
Внутри авто порядочно места, но Олег, как огромная черная дыра поглощает любое свободное пространство вокруг себя.
Он сидит на приличном расстоянии - в темно-сером костюме, белоснежной рубашке, как всегда со стильным галстуком, завязанным в геометрически правильную петлю и с ювелирными запонками. Между нам не меньше метра свободного пространства, но мне все равно нестерпимо хочется отодвинуться еще хотя бы на сантиметр. И это определенно было бы проявлением слабости, так что даже к лучшему, что приступ боли до сих пор не прошел - и я практически лишена возможности двигаться.
Муж смотрит в окно.
В мою сторону не счел нужным даже голову повернуть.
Водитель заводит мотор, выезжает с парковки, подстраивается в длинный ряд машин.
Всю дорогу мы с Олегом не обмениваемся ни словом, ни взглядом.
Если спросить меня, что я собираюсь делать во всей этой ситуации, самым честным ответом будет: «Не знаю». Не самым «книжно-киношно красивым», но самым искренним.
Я не из тех людей, которые на досуге строят по десять планов на разные случаи жизни. Всегда восхищалась Алёной, которая в любой непонятной ситуации никогда не терялась, потому что у нее всегда был наготове один из множества возможных вариантов развития событий. Как-то она проболталась, что сценарий, при котором Сергей бросит ее с ребенком на руках ради другой женщины, она продумала еще до того, как случилась беременность.
Мне, наверное, должно быть стыдно за то, что я ни разу всерьёз не думала о разводе с Олегом, хотя было по меньшей мере несколько тревожных звоночков, которые должны были подвести меня к таким мыслям. Но сожалеть об этом сейчас бессмысленно - только травить душу бесполезным самоедством.
Что я буду делать, если Олег попросит развод?
Перед глазами возникает совершенно четкая картина, где я, собрав только самое необходимое, перебираюсь жить к Алёне, ищу квартиру и…
Я спотыкаюсь об ту часть «плана», в которой бегу вверх по лестнице в свою маленькую дешевую съемную квартирку, потому что в ответ на бесплотную фантазию мои колени отзываются реальной болью.
И мне впервые после «болезни» отчаянно сильно хочется плакать.
От бессилия что-либо изменить.
Глава семьдесят вторая: Венера
Глава семьдесят вторая: Венера
Чем ближе мы подъезжаем к дому, тем сильнее меня пробирает паника.
Мое кресло водитель сложил в багажник, а я даже на крыльцо подняться не смогу без посторонней помощи. И от этого страшно вдвойне - я бы не сильно удивилась, если бы Олег просто стоял и смотрел, как я безуспешно пытаюсь спустить ноги, чтобы самостоятельно покинуть автомобиль. Он вполне может устроить мне такое испытание в отместку за рухнувшие планы.
Но, когда машина притормаживает у крыльца, Олег одергивает мои попытки дотянуться да ручки двери.
— Не корчи из себя героиню. - Его голос по-прежнему ледяной до дрожи.
Он выходит первым, обходит автомобиль, резко распахивает дверцу.
Берет меня на руки.
Поднимается по ступеням.
— Ключи во внутреннем кармане.
Я осторожно, как будто имею дело с посторонним человеком, достаю ключи. Только с третьей попытки справляюсь с замками, и муж выдает свое недовольно, нервно дергая плечом.
Заносит меня внутрь и ссаживает в кресло в гостиной.
— Голодна? - спрашивает уже своим обыденным тоном. И уже почти заботливо добавляет: - Я сделал заказ из «Лозо», доставка уже в пути. В холодильнике есть твой любимый «Бри» и икра.
Мне нужна минута, чтобы заставить мозг свыкнуться с мыслью, что черствый недовольный Олег и этот заботливый мужчина - один и тот же человек. Он как будто совершил фокус, подменив одного на другого прямо у меня на глазах.
Приступ головной боли снова ненадолго «отключает» меня от внешнего мира. Я прикладываю пальцы к вискам, массирую просто на автомате, потому что, конечно, эта нехитрая манипуляция никак не может повлиять на боль от сотрясения. Второй степени, как сказали итальянские врачи, хотя иногда я чувствую себя человеком, в голове которого периодически включается блендер и просто перемалывает все содержимое черепа.
Сейчас как раз такой момент.
— Ника? - торопит Олег. - Я, кажется, задал совершенно простой вопрос.
— Я перекусила в самолете, - отвечаю, что первым приходит на ум.
— Значит, голодна, - подытоживает Олег.
Нас прерывает водитель, вернувшийся с двумя моими небольшими дорожными сумками и маленьким рюкзаком с ручной кладью. Муж без спроса берет именно его - до сумок ему дела нет, они так и стоят у двери. Достает все мои вещи, находит папку с медицинскими выписками, пролистывает и чертыхается под нос, потому что там все на итальянском. Потом достает телефон и начинает методично делать фото каждого листа, вплоть до анализов крови, которые мне делали каждые несколько дней, чтобы отслеживать и корректировать динамику медикаментозной терапии. Вопрос об операции в чужой стране, без визы и, самое главное, без огромной суммы денег, конечно же, даже не ставился на повестку дня. Но я, понимания ради, все равно поинтересовалась.
Даже с учетом того, что подобные операции уже давно часто и широко практикуются, мой случай осложнился постоянной и длительной нагрузкой. И чтобы все прошло на уровне возвращения к возможности хотя бы самостоятельно ходить, нужна предварительная длительная подготовка, сложнейшая операция по восстановлению и наращиванию донорской хрящевой ткани, и потом - еще более длительным курсом реабилитации. Минимум - полгода, но это если случится чудесное чудо, поэтому лучше настраиваться на срок в пределах года.
