– Вы действительно никогда не видели фейерверков? – спросил герцог.
– Нет. В деревенской глуши Кента это редкость.
– Тогда оставайтесь на праздник, – сказал он. – Если, конечно, вы извините меня за довольно спонтанный характер приглашения.
Во второй раз за несколько минут он привел ее в замешательство. Мысли роились, как пчелы. Предложение было столь неправдоподобным, что не стоило воспринимать его всерьез. И как расплатиться с Гилбертом, если она останется и не будет работать еще неделю? Разве что с помощью платьев. Она могла бы продать эти плохо сидящие, но добротные платья портнихам…
Дверь, которую закрыл лакей, распахнулась, и на террасе послышался смех из гостиной. Длинная тень леди Лингхэм упала между ними.
– Вот вы где, – сказала она радостно. – Герцог, я вынуждена увести от вас мисс Арчер. Я приглашаю всех дам попробовать первую партию фамильного хереса Лингхэмов.
В трясущейся карете по дороге обратно в Клермонт, отяжелев от фамильного хереса Лингхэмов и выпитого в избытке мятного джулепа, Аннабель клевала носом. Утром нужно отправить записку Хэтти. Ей необходимо платье, потому что, о святые угодники, Аннабель собиралась на бал.
Лицо Монтгомери было таким же мрачным и задумчивым, как и на пути в гости, а может, и еще мрачнее. Почему он пригласил ее на вечеринку? Почему даже его мрачность так привлекательна? Аннабель дала волю воображению, представляя, что они одни в карете, в другой жизни, где она может перегнуться через подножку и поцеловать его строгий рот… Мягко, настойчиво, вкладывая в поцелуй всю свою женскую нежность, пока его губы не откликнутся на прикосновения ее губ и плечи не расслабятся. Она не целовалась с мужчиной целую вечность, но, глядя на него, она так ясно представляла, как это приятно… Влажное прикосновение языка, ее руки, закинутые ему на плечи, твердые, напрягшиеся мускулы под ее ладонями, кровь, вдруг ставшая сладкой и тяжелой, как патока…
Монтгомери повернул голову в ее сторону, будто она прошептала его имя. Аннабель сонно улыбнулась ему.
Его глаза потемнели, как небо перед грозой. Буря, полыхавшая в их глубине, ошеломила ее, потянула за собой, и она падала, падала в бездну, неслась ему навстречу, как зверь в расставленные охотником сети. Тихий вздох прозвучал в тишине, и Аннабель поняла, что он сорвался с ее собственных губ. За ледяным панцирем она видела бушевавший у него внутри жар, и это было тысячеградусное пламя, а не жалкий, дрожащий на ветру огонек. О, как же ошибались те, кто называл его холодным и отстраненным! Этот человек не делал ничего наполовину, и он знал свою натуру. Поэтому держал себя в узде. Дай он себе волю, и огонь желания превзошел бы по силе его теперешнее ледяное спокойствие. И тогда темная волна ее собственной страсти разбилась бы об него, как о скалу, а не утянула бы за собой.
Он – мой мужчина.
Эта мысль обрушилась на нее, словно ушат холодной воды.
Одно дело мечтать. Но теперь незримая связь между ним и ею казалась реальной. Она существовала. И в то же время в это трудно было поверить.
Аннабель вздрогнула. На скамье напротив Монтгомери сжал кулаки.
Покачиваясь от усталости, Аннабель с трудом добрела до своей комнаты. Уже с порога она заметила большой прямоугольный сверток на краю кровати. Она подошла ближе.
Сверток был упакован в зеленую бумагу и перевязан красной атласной лентой. Она не могла вспомнить, когда в последний раз получала подарок. Но на бирке, прикрепленной к ленте, было ее имя.
Пальцы не слушались, пока она развязывала бант. Внутри свертка оказалась коробка. Аннабель подняла крышку и почувствовала запах новой шерсти.
В коробке лежало пальто. Темно-зеленое, с густой меховой опушкой на манжетах и воротнике. Она непонимающе разглядывала его. Затем потянулась за маленькой запиской.
Дорогая мисс Арчер!
Слуги поместья Клермонт поздравляют Вас с Рождеством и желают Вам процветания в новом году.
Ваш покорный слуга
Рэмси
Аннабель просунула руки в пальто, и оно окутало ее, как пуховое одеяло. Она повертелась взад-вперед перед зеркалом на туалетном столике. Просто совершенство. Классический крой, не зависящий от времени, а не новомодный фасон. Кроличий мех, не норка, но отлично выделанный, обещал дарить ей свое тепло долгие, долгие годы.
Кто-то действительно все продумал. Аннабель опустилась на кровать. Конечно, слуги были неизменно вежливы с ней, но с чего вдруг такой подарок? Именно Монтгомери хмурился каждый раз при виде ее поношенного пальто. Но, преподнеся ей такой подарок, он нарушил бы все правила приличия, а она не смогла бы его принять.
Аннабель провела пальцами по мягкой меховой манжете.
Такой жест не походил на обычную вежливость. Возникал вопрос: чего же хочет Монтгомери?
Глава 14
Несколько дней назад, после прогулки в оранжерею, мысль заказать ей пальто казалась Себастьяну исключительно здравой. Старое никуда не годилось, а в его силах было исправить положение, что он и сделал. Только и всего.
Монтгомери ускорил шаг, каблуки сапог стучали по каменному полу конюшни. К чему обманывать себя? Ведь вчера вечером, как только он решил осадить Марсдена, ему все стало ясно как день. Правда заключалась в том, что он хотел Аннабель Арчер, простолюдинку, синий чулок, суфражистку. Хотел, чтобы она лежала в его постели, под ним, желал ее с такой плотской жаждой, какой не испытывал с тех пор, как… он даже не мог вспомнить, с каких.
Он завернул за угол, направляясь к стойлам для лошадей, и тут же замер, потому что впереди, возникнув будто по волшебству, стояла Аннабель. Утренние лучи солнца из окна подсвечивали ее волосы, создавая сияющий нимб, делая выше. Казалось, девушка в зеленом пальто сама излучает свет.
Себастьян ощутил прилив какой-то первобытной радости. Как же приятно видеть на ней одежду, которую он сам для нее выбрал! К тому же он совершенно не был уверен, что Аннабель согласится принять ее. А вот в чем не было сомнений, так это в том, что она настороженно следит за каждым его шагом.
Аполлон пронзительно заржал, беззастенчиво пытаясь привлечь его внимание.
– Ш-ш-ш.
Герцог положил руку на морду лошади, не отрывая глаз от Аннабель. Лишь заметив на лице девушки недоумение, он спохватился, что еще не сказал ей ни слова.
– Доброе утро, мисс.
Она сделала реверанс.
– Счастливого Рождества, ваша светлость.
– Ах да.
Красноречие на этот раз изменило ему. Он прочистил горло.
– Что привело вас в конюшню в такую рань?
Каким-то образом они вдруг оказались совсем рядом, и теперь он чувствовал ее запах, теплый цветочный аромат, который вытеснил все остальные – запахи пыли, кожи и лошади. Кровь забурлила в его теле, как прошлой ночью в карете, когда ее сонные улыбающиеся глаза скользнули вниз, прямо между его ног… Тогда он чуть не набросился на нее, как неандерталец.
