Его руки крепче сомкнулись вокруг нее, как будто даже во сне он вдруг почувствовал ее смятение. Аннабель, наверное, заплакала бы, если бы не навалившаяся усталость. Ей было хорошо здесь, в этой спальне, в этих сильных, не осуждающих, а защищающих руках, и она не представляла, как ей теперь жить без Себастьяна.
Глава 26
Себастьян проснулся и обнаружил рядом с собой восхитительную женщину. Она спала, уткнувшись ему в грудь, и теплые пряди ее волос, словно шелковая сеть, струились по его горлу и торсу. Он тут же заключил ее в объятия.
Трудно было удержаться и не прикоснуться к ней. Его руки скользили по изящным изгибам, неторопливо поглаживая, наслаждаясь прикосновениями к нежной мягкости ее тела. В дымчатом полумраке рассвета ее гладкая бледная кожа переливалась, как жемчуг. С тихим шорохом он отодвинул простыни и толчком перевернул ее на спину.
Аннабель что-то недовольно пробормотала во сне, слабо попытавшись снова укрыться в его объятиях.
Джентльмен не стал бы тревожить ее сон. Но когда Себастьян видел ее в своей постели, такую близкую, доверчивую, обнаженную и мягкую, он отбрасывал всякую сдержанность и вежливые манеры. Им двигало лишь желание ощутить нежность этого тела, готовность принять его, увидеть глаза Аннабель, туманящиеся от наслаждения, которое он ей дарил. Устроившись между ее бедер, он покрывал поцелуями ключицы, шею, раскрасневшиеся от сна щеки…
Аннабель шевельнулась, ресницы ее затрепетали, и она вынырнула из своих снов. Себастьян поцеловал ее еще не открывшиеся глаза.
Когда он оторвался и взглянул на нее, глаза были уже открыты, их зеленые глубины еще туманились ото сна. Себастьян улыбался, словно влюбленный дурак, наблюдая, как к ней возвращаются воспоминания о прошедшей ночи.
Вдруг по лицу Аннабель пробежала тень. Себастьян остановился. Не слишком ли он утомил ее своим вниманием? Но она уже потянулась навстречу, отвечая ему, и от шелковистого прикосновения бедер к его ногам все здравые мысли вылетели у него из головы. Ее ногти впились ему в плечи, будто говоря ему, что излишняя нежность не нужна… Царапая его, издавая гортанные стоны, она показывала, что хочет страсти. И вскоре спальню заполнили его собственные стоны, а их тела переплелись в неистовом слиянии…
Себастьян расслабленно откинулся на спинку кровати, блаженствуя, Аннабель приникла к его плечу. Ее пальцы рисовали круги на его груди. Он чувствовал, как ее дыхание легкими струйками стекает по его остывающей коже. Как странно, как чудесно оказаться вдруг на вершине блаженства, ведь Себастьян никогда даже не мечтал об этом. Счастье не для таких, как он, думал он раньше.
Он поцеловал Аннабель в макушку.
– Я куплю тебе яхту, – пообещал он.
Ее рука на его груди замерла.
– Конечно, это будет не греческий галеон, – продолжал он, – но на ней мы могли бы отправиться в Персию. А еще куплю тебе дом рядом с Белгрейв-сквер.
Завтра же он купит ей дом. Она будет рядом, и он будет целовать ее мягкий рот по утрам перед тем, как уйти на службу. А после долгого дня в парламенте он приходил бы и ложился с ней в постель.
Аннабель молчала.
– Что с тобой, любовь моя?
Снова молчание. Наверняка неспроста.
Себастьян взял Аннабель за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Выражение ее лица ошеломило его. Взгляд был измученный и несчастный. Будто что-то надломилось в ней в эту ночь, все мечты были разбиты и остались лишь горькие сожаления.
– Я что-то сделал не так, – медленно произнес он.
– Нет, – возразила Аннабель, – не в этом дело.
Она села, завернувшись в простыню, прижимая ее к груди.
Ледяная дрожь пробежала по спине Себастьяна.
– Тогда в чем же?
Аннабель лишь опустила ресницы.
– Посмотри на меня, – выдавил он.
Девушка повиновалась, и от него не ускользнуло, как напряглась ее шея, когда она пыталась выдержать его взгляд. Сердце замерло, он начал лихорадочно вспоминать, что же сделал не так. Аннабель, обнаженная, сидела у него на постели. Лишь десять минут назад она задыхалась от страсти в его объятиях. А сейчас отдалялась, воздвигая вокруг себя стену с единственной целью – отгородиться от него. И это еще сильнее разожгло в нем инстинкт собственника.
– Почему ты пришла ко мне вчера вечером? – спросил Себастьян.
Еще один тревожный взгляд.
– Я пришла не для того, чтобы заключить сделку.
– Зачем, – повторил он требовательно, – ты пришла ко мне?
Плечи Аннабель поникли.
– Я хотела тебя, – пробормотала она. – Я так хотела тебя.
– А теперь все изменилось?
Ее глаза странно заблестели. Боже правый. Неужели она вот-вот заплачет?
– Аннабель…
– Я всегда буду хотеть тебя, Себастьян, – сказала она. – Разве может быть иначе?
Эти слова должны были привести его в восторг, но Себастьян услышал в них прощальный звон. Так звенит клинок, перед тем как вонзиться. И даже если делать вид, что ничего не слышишь, смертельный удар все равно неизбежен.
– Значит, ты не останешься со мной? – произнес он безжизненно.
Аннабель прикусила губу.
– Не останусь. Я уже говорила.
– Ты пришла, и я сказал, что не могу предложить тебе большего.
– Да, сказал. А я не могу остаться.
Он издал короткий, иронический смешок.
– Ты и правда не говорила, что согласна на мои условия. Я посчитал это само собой разумеющимся. Думал, что все решено. Оказывается, я ошибался…
– Я никогда не имела в виду…
Он поднял руку, прерывая ее.
– Как, как ты можешь уйти? После всего… – Она умоляюще смотрела на него, и Себастьяну захотелось встряхнуть ее. – Как ты можешь думать об уходе?! Между нами происходит что-то… непостижимое, ты сама знаешь.
– Да, – сказала она, – но это ничего не меняет, разве нет?
Нет! Это меняло все! Теперь он был убежден, что они должны оставаться вместе на долгие, долгие годы.
– Не надо, – произнес он хрипло, – отказываться от того, что есть, лишь потому, что не можешь получить все.
Взгляд Аннабель метнулся к двери. Она готовилась к бегству… В груди Себастьяна кипело отчаяние, черное и тяжелое, как смола. Подобное он уже чувствовал однажды, много лет назад, в кабинете покойного отца, когда вдруг в одночасье увидел со всей ясностью, что вот-вот потеряет состояние.
– Аннабель… – пробормотал он.
Ее губы дрожали, он чувствовал, как трещит по швам ее броня, и все же благодаря своему проклятому упрямству она оставалась непреклонной. Будь она проклята, ее непоколебимая воля, будь проклята ее гордость, ее самообладание! Все, что так привлекало Себастьяна в этой девушке, теперь оборачивалось против него.
