Поднявшись по винтовой лестнице, вышла на балконную площадку, откуда открывался вид на неф.
Справа от меня на полу у арочной деревянной двери стояли ведра, валялся брезент. По-видимому, ремонт давно забросили, ведь галерея больше не использовалась для размещения прихожан, поскольку отец Бэйр с трудом заполнял скамьи внизу.
Тут никого и ничего не было, кроме света, проникающего через витражные окна, и отбрасывающего красно-синие блики на старый ковер.
Разжав пальцы, я перевела взгляд с ключа на дверной замок.
Пульс участился, беспокойство и волнение захлестнули меня.
До такой степени, что я почувствовала тошноту.
Подойдя к двери, вставила ключ в замочную скважину, но, когда повернула ручку, оказалось, что дверь и так не заперта.
Я вынула ключ, положила его в карман блейзера, широко распахнула дверь и вздрогнула от скрипа старых петель.
Черт. Нервно осмотревшись по сторонам, никого не увидела.
Наконец, заглянув внутрь, обнаружила еще одну винтовую лестницу.
Я прищурилась. Она могла вести к шпилю.
Достав телефон, включила фонарик и начала подниматься по лестнице. Грязь хрустела на каменных ступеньках под моими подошвами. Взобравшись выше, увидела справа дверь.
Я опять достала ключ. Из-за ограниченного обзора в тесном пространстве мои руки дрожали. От пыли в горле защекотало, и я кашлянула.
Наверное, это неразумно. Я понятия не имела, от кого ключ, не знала, что находилось за этой дверью. Тот, кто дал его мне, напускал на себя флер таинственности, ничего не объясняя, чтобы заинтриговать меня.
Вставив ключ, повернула его, однако дверь не поддалась. Я еще несколько раз безрезультатно подергала ее. Покрутившись на месте, посмотрела сначала налево, потом направо, и заметила вторую дверь у вершины лестницы.
Подсвечивая путь фонариком, поднялась туда и нащупала замок. После первого же поворота ключа раздался щелчок.
В животе запорхали бабочки, на мгновение я замешкалась, улыбаясь.
Я нашла потайную комнату.
Там мог оказаться кто угодно, но я все-таки открыла дверь и шагнула внутрь. Меня мгновенно окутал струившийся сквозь окна и падавший на пол солнечный свет. Стропила тянулись от самого пола до потолка.
Что это такое?
Я выключила телефон, сунула его вместе с ключом в карман и тихо закрыла за собой дверь.
По периметру комнаты под окнами стояли сундуки и коробки. Повсюду была разбросана старая церковная атрибутика – алтарные покровы, подсвечники, штуки, в которых хранили святую воду… Здесь складировали даже двери для исповедален, похоже.
Я прошла дальше, но быстро остановилась. Мой взгляд упал на кровать.
Белый плед, белые наволочки на подушках. Постельное белье выглядело чистым и свежим. На такой кровати человек десять поместилось бы.
Какого черта?
Мое внимание привлек клочок бумаги, лежавший на одеяле. Подойдя ближе, подняла его. От аромата свежевыстиранного белья в ноздрях защекотало.
Я прочитала записку. Бумага пожелтела, почти протерлась на сгибах. Судя по всему, ее складывали тысячу раз.
Теперь она твоя. Используй ее мудро.
Больше никто не знает. Не рассказывай о ней никому.
Когда справишься, передай ключ другому.
В комнате Карфакс мы можем спрятаться от того, что хотим забыть навсегда.
Перечитав еще раз, так ничего и не поняла.
– Комната Карфакс? – пробормотала себе под нос.
Письмо было написано черным курсивом, чернила немного выцвели. Сложив его, убрала в карман.
Это глупо. Кто-то дал мне ключ от комнаты, не объяснив зачем, и я не знала, была ли единственной, кто имел к ней доступ.
Кое-какую информацию я все-таки получила. Существование комнаты нужно держать в тайне. Только как именно она поможет мне спрятаться? Очевидно, что по крайней мере еще один человек знал о ней, ведь он оставил ключ.
А если я должна передать эстафету дальше, значит, предыдущий хранитель ключа тоже получил его от кого-то, верно?
Почему выбрали меня?
Я неспешно перемещалась по комнате, перебирала коробки, в которых лежала всякая всячина: от ламп и инструментов до одежды, костюмов и театрального грима. Заметив кое-что, после секундных колебаний подошла к стоявшему на полу сундуку и вытащила оттуда розовое платье без бретелек, пышное, с фатиновой юбкой.
Я улыбнулась. Мне нравился стиль пятидесятых. Зауженная талия, узор в виде маленьких розочек, розовый цвет а-ля «Пепто Бисмол»
[18], который был в моде десятки лет назад… Почему оно здесь?
Думаю, это не так уж странно. В одном из ящиков лежали цилиндр и вафельница.
О, какие истории могла бы поведать эта комната.
Аккуратно положив платье обратно в сундук, закрыла крышку. Затем направилась к кровати, подняла подушку и поднесла к носу.
Она пахла чистотой, стиральным порошком и весной. Рядом стоял проигрыватель с пластинками, а на прикроватной тумбочке – свечи.
Я бы ни за что не осталась тут, ничего не зная об этом месте и о том, есть ли ключ у кого-то еще. Правда, это даже классно. Еще один укромный уголок.
Еще одна история.
Оглядев комнату, я заперла ее на замок и ушла, чтобы не испытывать судьбу. А вдруг это тайная каморка отца Бэйра, где он мог быть собой, и платье принадлежало ему?
Сжимая в руках сумку, бегом спустилась по лестнице, сунув ключ в карман, вернулась в галерею и закрыла за собой дверь.
Я пропустила три урока. Если потороплюсь, то успею на четвертый.
Я вышла из церкови и свернула направо. Листья шелестели на деревьях и опадали на землю. Желтые, оранжевые, красные. Капли дождя попадали мне на щеки. Я вдохнула осенний воздух. Ключ в кармане казался невесомым.
Не рассказывай о ней никому.
Я думала, что это мог быть розыгрыш. Иначе я бы получила настоящие инструкции.
Однако мне хотелось, чтобы все было по-настоящему. Наличие собственного убежища позволило бы мне ощутить себя частью города, в котором прожила всю жизнь.
Как будто я нашла свое место.
Я брела по тротуару, погруженная в свои мысли, и едва обратила внимание на автомобиль, медленно следовавший за мной по улице.
Заметив патрульную машину, я не сразу поверила глазам. В груди все сжалась.
Дерьмо.
– Дождь начинается, – сказал Мартин через открытое пассажирское окно. – Залезай.
