— Вот если мой малыш когда-нибудь будет голоден, одинок или испуган, кто-нибудь ему поможет.
— Запишу на твой счет, — вздыхает она.
Том спросит, почему я меньше заработала на этой неделе, но с этим мы потом разберемся.
Я направляюсь к столу, по пути принимаю еще один заказ и ставлю перед девушкой кофе и тарелку с фирменным лаймовым пирогом.
У нее округляются глаза.
— Это ошибка. Я пирог не заказывала. Только кофе.
— За счет заведения, — отвечаю я и, замечая в ее взгляде решительный блеск и уязвленную гордость, прибегаю ко лжи: — Его никто не заказывает, и в конце дня придется его выбросить. Сделаете одолжение, честное слово. Меня от его запаха мутит. На дух его не выношу.
Верит ли она мне или слишком голодна, только она берет вилку, поддевает кусочек и, прикрыв глаза, проглатывает его.
Она так красиво ест, с таким изяществом, что я снова укрепляюсь в мысли, что ее учили принимать пищу на званом обеде, сидя прямо и грациозно. По тому, как человек ест, можно многое о нем понять.
— Ну как, вкусно?
Ее лицо озаряется сияющей улыбкой.
— Да. Спасибо.
— Что-нибудь еще для вас?
— Вообще-то я кое-кого ищу.
— Рано или поздно «У Руби» бывают практически все в Ки-Уэст.
— Лучший лаймовый пирог в городе, — бормочет она себе под нос.
— Это действительно так, — усмехаюсь я. — И кого вы разыскиваете?
— Полагаю, он приехал сюда работать. В этом-то вся проблема. Я точно не знаю.
Она достает из сумочки письмо в потрепанном конверте. Почерк размашистый, мужской.
Скорее всего, от молодого человека.
Меня так и подмывает сказать, что лично мне еще не встречался в жизни мужчина, за которым стоит мчаться на край света, но я надеюсь, что ее случай исключительный.
Она протягивает мне конверт, и я принимаюсь его разглядывать. Почтовый штемпель Ки-Уэст, адресовано мисс Элизабет Престон, обратный адрес отсутствует.
— И где он работает? — спрашиваю я.
— Понятия не имею, чем он занимается. Он воевал. Я только знаю, что он поехал сюда с другими военными.
Я возвращаю ей письмо и быстрым взглядом окидываю ресторан, стараясь разглядеть кого-нибудь из солдат.
— Они работают на строительстве к северу отсюда. По выходным любят приезжать в Ки-Уэст, выпустить пар, и ваш возлюбленный, должно быть, отправил письмо, когда был тут, а живут они на Лоуэр-Мэткемб и Уиндли-Ки.
У нее на лбу проступает морщинка.
— Мэткемб. Кажется, я видела эту остановку, когда ехала на поезде.
— Туда попасть можно двумя способами — по железной дороге и паромом. К парому надо ехать по дороге до Ноу-Нейм-Ки. Оттуда он отправляется и за несколько часов доплывает до Лоуэр-Мэткемб. Он непредсказуем — то не ходит, то опаздывает, но с Божьей помощью, глядишь, довезет.
С ее губ срывается ругательство, совсем неподобающее леди.
— Так далеко?
Приезжие не вполне понимают, как мы тут живем, пока не сталкиваются с этим лично. Острова соединяются между собой, точно жемчужины, неплотно нанизанные на нитку, — чтобы перебраться с одного на другой, нужно преодолеть водные преграды, плохие участки дороги и необжитые места. Железная дорога, само собой, упростила задачу, а когда достроят шоссе, станет еще лучше, но капризы матушки-природы и ограниченные человеческие возможности останутся.
— К сожалению, да. В детстве я ездила туда летом в гости к тете. Мне кажется, на Лоуэр-Мэткемб два лагеря. Их построили в прошлом году. И один на Уиндли. Те, кто приезжает сюда, не сказать чтобы были очень доброжелательны по отношению к местным. Они в основном держатся особняком.
Она засовывает письмо обратно в сумочку — страницы потрепанные и замусоленные, точно их читали и перечитывали. Видимо, такая преданность, что и разубеждать не стоит.
— Спасибо, — говорит она. — Вы мне очень помогли.
Я понимаю, что разговор окончен, но топчусь на месте — у нее подрагивает нижняя губа и сгорблены плечи, и это придает мне решимости.
— Позвольте предостеречь вас. В лагерях народ суровый. Девушке вроде вас там не место. Да и добираться на север нелегко.
— Я могу за себя постоять.
— Не сомневаюсь, но стоит ли бегать за мужчиной, который играет в прятки? Если он приехал сюда, чтобы затеряться, значит, не хочет, чтобы его нашли.
Она не отвечает, да в этом и нет необходимости. Упрямый блеск в глазах говорит сам за себя.
Я вздыхаю.
— Если будете искать, где остановиться, то лучше на Аппер-Мэткемб или Уиндли-Ки. На Лоуэр-Мэткемб, насколько мне помнится, остановиться почти негде. Моя тетя держит гостиницу на Аппер-Мэткемб. В Айламораде. Прямо перед железнодорожной станцией. Ничего особенного, но чисто и дешево. Могу сказать вам название, если хотите.
В ее зеленых глазах вспыхивает облегчение.
Девушка протягивает мне ручку и конверт с измятым письмом. На его обратной стороне я быстро записываю адрес и название.
Гостиница «Восход».
— Спасибо. Меня зовут Элизабет, — добавляет она с запоздалой улыбкой.
— Хелен. Откуда вы, Элизабет?
— Из Нью-Йорка.
Меня удивляет не столько само место, сколько расстояние до него.
— Далековато от дома. Вы приехали сюда одна?
— Да.
— Будьте осмотрительны. Не знаю, что за жизнь в городе, но здесь не поддавайтесь очарованию пляжей и голубого неба. Если не знать, куда направляешься, и довериться плохому человеку, можно попасть в большую беду. Народ тут отчаянный, как и повсюду. Отчаянные люди способны на опасные поступки.
Несмотря на предостережения, я могу лишь восхищаться ее мужеством и целеустремленностью. Сколько раз мне хотелось все бросить, но я сама себе говорила, что не должна этого делать, пасовала перед стоящими на пути препятствиями.
Краешком глаза я замечаю, что мне подают знаки с другого столика.
— Я к вам еще подойду через несколько минут, — говорю я и с неохотой оставляю ее.
Когда десять минут спустя я возвращаюсь, она уже ушла — на столике лежит мелочь за еду, включая пирог, и небольшие чаевые, оставлять которые ей вряд ли по карману.
Глава 5
Элизабет
Я заслоняю глаза от солнца, но все равно наворачиваются слезы. Облака набегают и проносятся мимо, давая легкую, слишком короткую передышку. Внутри ресторана было жарко, вентиляторы почти не охлаждали помещение, а теперь, когда я снова оказалась снаружи, влажный воздух невыносимо липнет к телу, а ветерок почти не обдувает.
