— И всё? — подозрительно спросила она, в голосе слышалось разочарование.
— Извини, но я не мог.
— Да, я всё понимаю, ты ещё не забыл свою жену…
— Да причём тут это?! — мне стало смешно. — Просто когда в мужике водки больше, чем он весит, это делает его неспособным к некоторым действиям.
— Так дело в этом? — голос стал заинтересованным.
— Не только. Не могу объяснить. Может быть, потом, если будем живы, у нас что-то и будет, а пока так. Тараканы в моей голове пока не пришли к единому мнению.
— Подожду, а что теперь делаем?
— Теперь надо прийти в себя, а потом звонить Рязанцеву, у него уже должен быть результат.
Приходить в себя решили совместными усилиями. Волевым решение отвергли пиво, поэтому обошлись минералкой. А затем Маша, вжившись в роль хозяйки, отправила меня в магазин за продуктами, из которых сварила настоящий борщ. Горячая еда с похмелья отлично помогает, а я так вообще сто лет не ел домашнего.
Позвонить начальству мы сподобились только к трём часам дня.
— Олег Юрьевич, это Максим. Да, Маша со мной, всё в порядке, звоню узнать, как там дела и есть ли какой-то результат.
— Результат есть, — ответил Рязанцев. — Не совсем тот, на какой мы рассчитывали.
— То есть?
— Давай не по телефону, вы приехать можете?
Я задумался.
— Через пару часов.
— Вот подъезжайте, мы всё и обсудим.
Привести себя порядок оказалось не так просто, ловить такси не стоило, чем меньше людей нас будут видеть, тем лучше. Поэтому, выход один: сажать за руль меня. А для этого требовалось хотя бы избавиться от запаха. В итоге, собрались мы только к половине пятого.
— Ты вещи-то забирать будешь? — спросил я у Маши, кивая в сторону ванной комнаты.
Она задумалась.
— Платье можешь выбросить. Бельё тоже.
— А в чём пойдёшь?
— А тебе футболка не нравится? — она хитро улыбнулась и покрутилась у меня перед носом.
— Вообще, нравится, только она почти прозрачная.
Футболка в самом деле была тонкой, под ней отлично просматривались формы девушки, а также тот факт, что на ней нет нижнего белья.
— Ну и пусть, кому на меня смотреть? Мы на машине поедем, а там только Рязанцев, а он уже старый, монахам тоже по фигу, потом переоденусь.
Я сдался и махнул рукой, испачканную одежду аккуратно упаковал в мусорный пакет и вынес на помойку. После этого мы наскоро собрались и отправились на базу. Правда, пришлось потратить ещё полчаса на поиски её пистолета, я, хоть убей, не помнил, куда его засунул, да и о самом наличии вспоминал с трудом. Отыскался в ванной, Маша не стала снова пристёгивать его к ноге, да и резинка потерялась, поэтому просто положила оружие в сумку.
Профессор встретил нас на веранде, с ним никого не было, только вокруг дома носился жизнерадостный пёс, гонявший каких-то мелких пичуг. Я подумал, что он, несмотря на свои размеры, совсем молодой, а потому такой энергичный.
— Я угадал с вашим приездом и как раз сварил кофе, — он любезно указал рукой на столик. — Вам не помешает, вижу, ночь прошла бурно.
Маша как-то неоднозначно хмыкнула, видимо, не все её ожидания оправдались.
— Итак, у нас есть, что вам сообщить. Вы, конечно, слегка сглупили, устроив захват в самом центре города. Но нужно отдать должное вашей технике, сработали быстро, чисто, никто до сих пор не в курсе насчёт похищения.
— Вы уверены? — спросил я.
— Так считает Павел Сергеевич, у него какие-то свои источники информации. Кроме того, в нашем распоряжении оказался ценный источник сведений.
— Он заговорил?
— Разумеется, у нас есть способы развязать язык. Впрочем, одним допросом мы не ограничились. Обстоятельства заставляют предполагать наличие кое-какой ментальной связи между адептами. Нужно было отключить его от «эфира».
— И как это сделали?
— У нас есть два священника, не просто священники, а монахи, фанатично верующие и владеющие кучей тайных знаний. Они провели некий обряд, в суть я не вникал, но во время его проведения пленный очень сильно страдал, а после окончательно сломался, выразив готовность говорить. Но нам требовались гарантии, поэтому после монахов он попал в руки Павла Сергеевича, который применил препараты, подавляющие волю. В таком виде его и допрашивали. Видеозапись допроса есть, если захотите, можете ознакомиться. Но не советую, жалкое зрелище.
— Объясните в двух словах, — попросил я. — Желательно в той части, что касается нас.
— Ну, сразу буду вынужден оговориться, что данный персонаж занимал не самое высокое место в иерархии секты, он присоединился к ним одним из последних. Исходя из этого, знания его далеко не полны. На сегодняшний момент мы узнали следующее: в ближайшие дни они проведут последний обряд, все уже готовы переходить на нелегальное положение. После этого они свяжутся с патриархом. У них есть многоступенчатая система связи, через нескольких посредников. При этом в одном случае просто связываются при помощи электронных средств, а в других — ментальным путём, с помощью замысловатых процедур. Отследить кого-либо очень сложно, тем более, что средства наши ограничены. Местонахождение самого патриарха ему неизвестно, предположительно, он находится где-то в центральной России. В Сибири.
— А точнее?
— А точнее сказать он не может, Омск, Томск, Красноярск, Новосибирск, Иркутск. Более точный ответ может дать глава местного отделения, если мы, конечно, захватим его живым.
— Придётся постараться. Что-то ещё узнали?
— Множество мелких деталей: как и когда производят обряды, где берут жертв, каким образом их следует убивать. Выяснили, как он сам стал членом секты, какие подходы используют, чтобы завлечь человека к себе. Интересно, что за всё время только один человек отказался от вступления в их сообщество. Поэтому они его убили. Хотели избежать утечки информации. Использовали некий органический яд, который невозможно определить, поэтому смерть сочли естественной. Также расспросили, что именно чувствует адепт после проведения обряда. Ответ был странным, он говорил, что ощущает необыкновенную бодрость, молодеет на глазах, уходят болезни, появляется физическая сила. Всё это происходит в течение нескольких часов. Но сказал он и ещё кое-что, допрашивали под препаратом, ему трудно было отвечать связно.
— И? — спросил я, пользуясь паузой.
— Было нечто, что его беспокоило, он как будто терял контроль над собой, в присутствии артефакта, во время обрядов, у него было чувство, как будто кто-то перехватывает контроль, словно он не сам управляет своим телом.
— По-моему, все убийцы так говорят, — я поморщился. — Что-то на меня нашло, себя не контролировал, очнулся — все вокруг мёртвые. Самооправдание такое.
