Глава 46. Хантер
Прошёл целый день с момента, как я отправил Анну на аборт вместе с Догом. Анна посчитала мой поступок трусостью. Наверное, я и был трусом в тот момент. Испугался того, что не смогу выдержать ответственности. Есть ещё кое-что. Анна не знает об этом. Никто не знает, кроме меня и доктора.
Я не могу рассказать Анне о том, что на самом деле происходит. Я не хочу, чтобы она смотрела на меня с жалостью. Ведь именно так и происходит, когда речь идёт о тех, кому жить осталось… несколько месяцев.
Так что целый день я провожу, мечась из угла в угол, как загнанное в клетку дикое, злобное животное. Рычу на всех и срываюсь по пустякам. Жду звонка от Анны или звонка из больницы. Но не происходит ни того, ни другого.
Пустота. Тишина.
Целый день пустоты. Время ползёт, как медленная улитка.
Едва выдерживаю этот марафон скуки и срываюсь домой.
Я был уверен, что Анна просто обиделась на меня. Но я просчитался. Я забыл о том, как яростно Анна отстаивала своего первенца, находясь перед лицом смертельной опасности в виде садиста Артура.
Я, блять, решил, что у неё не хватит сил и дерзости отстоять своего второго ребёнка.
Дом встретил меня пустотой, тишиной. Справился у слуг – Анна не появлялась с самого утра. Хватило всего одного звонка в детский центр… Анна забрала Хантера задолго до полудня. В медицинском центре она не появлялась.
Звоню ей! Телефон Анны не отвечает.
Скриплю зубами, едва не стирая их в порошок. Как же так…
Я кретин. Анна решила сбежать. На этот раз окончательно.
Предел есть у всего. Я был холоден и закрыт, держал чувства в узде, представ чудовищем. Она не выдержала и… сбежала.
Но Дог… Он же отвозил её! Отчитался, что сделал всё, как полагается.
Значит, он пошёл против меня.
Я узнаю, где он находится, приезжаю, спокойно направляюсь в его сторону. Но последние футы я преодолеваю на огромной скорости.
– Где она, Дог? – рычу зверем, подлетая к приятелю. Пробиваю ему кулаком по солнечному сплетению. – Где моя жена?! Ты был с ней последним. Возил её в клинику! Где она сейчас?
Дог что-то пытается сказать, хрипя. Я не могу остановиться. Кажется, я способен забить приятеля насмерть. Но я взбешён. Реально взбешён! Он предал меня. Устроил побег для Анны. В голове шумит. Она и так раскалывается на части в последнее время. Но это ничто в сравнении с тем, что я испытываю сейчас. Агония! Мучительные спазмы сотрясают тело и отдаются звоном в ушах.
Так. Надо успокоиться. Отойти в сторону… Заставляю себя бросить друга. Хожу возле него. Не в силах отойти дальше, чем на пару метров. Он знает, куда подалась Анна. Сам помог ей бежать от меня.
– Она уехала, – переведя дыхание, отвечает Дог, растирая ушибленный живот. – Ох, блять, как больно! Я мог бы тебе ответить ударом, ты же знаешь!
– Но ты чувствуешь свою вину, поэтому не поднял руки. Так?!
Мне не нужно подтверждения словам. Я знаю, что прав. Просто знаю это! Но Дог соглашается. Он опирается на стену, поднимаясь с бетонного пола.
– Да, я знал, что ты будешь злиться на меня.
– Злиться?! Я в бешенстве! Я могу тебя убить! За предательство! – Пальцы выхватывают пистолет из-за пояса. – Где она, Дог?!
– Пристрелишь – никогда не узнаешь, где она, – меланхолично отзывается приятель.
Выпускаю несколько пуль в воздух поверх головы приятеля. Бам! Бам! Каждый выстрел гремит в голове. Я прячу пистолет за пояс, растирая виски. Боль лишь усиливается.
– В чём дело? – спрашивает Дог, настороженно глядя на меня. – У тебя боли? Я заметил, что за последний месяц ты часто трёшь свою железную башку.
– Да, блять, у меня боли! – рычу, но уже без злобы. Скорее, ворчливо.
Злость схлынула. На месте неё появилась пустота. Пустой – именно таким я себя чувствую без Анны. Она нужна мне. Как воздух…
– Что за боли?
– У меня нашли опухоль, – выдыхаю.
Кажется, нет смысла прятать это. Рано или поздно вылезет. С моей жизнью, скорее, рано.
– Давно?
– Два с половиной месяца назад.
– Незадолго перед тем, когда ты решил жениться на Анне? – сразу же смекает Дог. – Знаешь, занятное совпадение!
– Ни хрена занятного я здесь не вижу.
– Зато я вижу. Ты бредишь этой девчонкой, но по какой-то нехреноятно тупой причине держался в стороне. А узнав, что у тебя рак, решил ни в чём себе не отказывать, а заграбастать девчонку себе. Сукин ты сын! – ухмыляется Дог. – Что говорят врачи?
– Нужна операция. Но это большой риск. Там всё… – показываю на свою голову, – может окончиться очень плохо.
– Так ты не идёшь на операцию? Ты совсем больной?
– Говорю же. Риск большой. Очень сложный участок. Я могу стать овощем. Так что нет. Спасибо! Никто не будет выносить из-под меня утки. Тем более Анна.
– Какой ты крутой мэн. У тебя яйца величиной со страусовые… И звенят, блять, на всю округу! Но только ты забываешь кое-что. Это касается не только тебя, но и Анны. Она же сохнет по тебе, как кошка. Любит тебя! Хотя я вообще не представляю, как можно любить такого заносчивого и холодного, как мороженая рыба, ублюдка!
– Полегче! – прошу. – Я всё ещё могу пристрелить тебя.
– Кретин. Можешь стрелять. Но я ещё раз скажу, что ты кретин. Своими руками спровадил Анну прочь! И нет, – угрожает пальцем, – ты не спихнёшь это на меня, ясно?..
Я опускаюсь на пустую канистру. Впервые понимаю, что я круто ошибся. Во всём, чём только можно, я ошибся. Сам упустил счастье из рук, а Дог помог ей ускользнуть.
– …Вот скажи, какого хера ты отправил её на аборт?
– Такого хера, что я не пойду на операцию, а без неё мне осталось жить полгода! Максимум. И нет, я не брошу свою женщину с ребёнком. На произвол судьбы. Мой ребёнок не будет расти без отца.
– Очнись, кретин. У тебя не будет ребёнка. Ты приказал Анне избавиться от него. Но у девчонки хватило сил и мозгов воспротивиться твоему тупому решению. Я её поддержал. Только и всего.
– Только и всего, – передразниваю я. – Ты отобрал у меня последние счастливые месяцы жизни!
– Да очнись же ты! – повышает голос Дог. – Вытащи голову из песка, оглянись кругом. У тебя шикарная подружка, которая от тебя без ума, беременна и готова родить тебе с десяток крошечных хантеров. Но ты просираешь это за один грёбаный миг. А всё потому, что ты не умеешь говорить, – ставит вердикт Дог. – Женщин, знаешь ли, нужно не только трахать, но делать их счастливыми. И говорить с ними. Да-да, прикинь! Говорить – очень важно.
– Заткнись, сваха.
– Нет. Кто-то должен тебе сказать это. Ты не умеешь разговаривать. Совсем. Мне плевать. Я с тобой не собираюсь жить под одной крышей. Я понимаю тебя по делам, но с женщинами так нельзя… Тем более – с любимой. Нужно говорить. Быть теплее, а не сидеть с каменным выражением лица. Стена – и то выглядит общительнее тебя.
