– Я не…
– Ты не… И ещё много раз «не». Твоя женщина готова бежать на край света прочь от тебя, только потому что ты тупишь. Конкретно тупишь.
– Всё сказал? – уточняю после длительной паузы.
– Да. Теперь всё. И я знаю, где Анна…
Перемалываю внутри сказанное Догом. Он во многом прав. Я и сам знал это, но ему не понять. Он полон сил и здоровья, а я могу в любой момент откинуть копыта. Я не хочу бросать ребёнка сиротой, но, наверное, больше всего боюсь другого. Я боюсь, что после моей смерти Анна найдёт себе другого мужчину. Непременно найдёт. Он полюбит её. Ведь её невозможно не любить, примет даже с двумя детьми… Мне неприятна мысль, что мой ребёнок будет звать отцом чужого мужика. Я – ревнивец, собственник и эгоист. Не могу этого допустить.
Наверное, я просто эгоист. Думаю лишь о себе, боясь даже представить, как будет тяжело Анне.
В этом и есть вся правда.
– …Но я не скажу тебе, где она. Ведь ты хочешь оставаться на этом же самом месте и жалеть свои старые кости. Знаешь, я дождусь, пока ты сдохнешь, а потом сам подгребу к этой красоточке, – улыбается Дог. – Обещаю воспитать твоего сына настоящим мужиком. Но называть его Хантером не стану. Два Хантера – это перебор.
– Заткнись, – прошу я. – Я всё понял. Можешь не корчить из себя любовника года. Эта женщина – моя. Заруби это себе на носу. Всегда была моей. И останется моей. Ясно?
– Мне, допустим, ясно. Но…
– Поднимай свой раскормленный зад. Где Анна?
– Зачем мне говорить тебе это? Чтобы ты испортил ей жизнь?
– Нет, – молчу, стиснув зубы. Но мой приятель настроен серьёзно и не собирается сообщать мне ровным счётом ничего. – Я хочу найти её. Чтобы признаться во всём. Ты прав. Я затупил. Но…
– Во всём? В том, что у тебя рак – тоже?
– Да. В этом тоже, – вздыхаю я.
Это будет сложно. Я не хочу выставлять себя немощным и больным, боящимся лежать на хирургическом столе. Почти без надежды на хороший исход.
– Ты сделал правильный выбор, чувак! – хлопает меня по плечу Дог. – Анна поймёт тебя и простит. Вот увидишь. Только не молчи. Говори. Это просто, знаешь ли. Открываешь рот и издаёшь звуки.
– Я понял. Хватит клоунады. Говори, где моя женщина.
– Ты забыл добавить – любимая и единственная.
– Это я уже скажу ей, а не тебе!
– Ты будешь счастлив. Просто позволь себе это…
– Ёбаный ты проповедник! Заканчивай! Где Анна?! Куда она уехала?
– Один момент! – радостно отзывается Дог, вытаскивая телефон из кармана. – Я рассчитывал на это… На то, что происходит именно сейчас. Поэтому бросил ей маячок в сумочку. Она не заметит. И телефон её я тоже отслеживаю. Так, на всякий случай, – добавляет он, загружая данные.
Жду с нетерпением. Но вижу, как лицо Дога вытягивается. Он хмурится и начинает нервничать.
– Блять.
– Что у тебя? Что не так?
– Знаешь, сигнал с телефона пропал. А маячок не движется. Сигнал с телефона пропал в том же самом месте, где сейчас находится маячок.
– Поехали! Живо!
Я первым бегу на выход, прыгая за руль машины. Дог садится рядом.
– Может быть, я поведу?
– Адрес. Просто скажи мне чёртов адрес! – требую я.
Паника внутри только нарастает с каждой секундой.
Как я мог быть кретином? Из страха упустил всё, что только можно! Анна… Моя девочка. Неужели она снова пострадала по моей вине? Я не вынесу, если с ней что-то случится…
Но наравне с переживаниями внутри нарастает злость. Я ещё не знаю в чём дело. Разумом не знаю, но шестое чувство подсказывает, что моя девочка в опасности…
…Мы прибываем точно по месту сигнала маячка. Пустырь… Несколько мусорных баков. Дог стоит на месте, обводя пустырь взглядом. Мечется к мусорным бакам, заглядывая в них.
– Блять! – Он достаёт из мусорного бака женскую сумочку. Сумочку Анны. – Похоже, у нас большие проблемы…
Глава 47. Анна
Мой сын рад внезапному путешествию. Он так верит мне, что становится стыдно за собственный обман. Но иначе я не могу. Не могу позволить супругу загубить всё окончательно. Не позволю ему убить ребёнка. Хантер – эгоист и собственник, начисто лишённый семейного инстинкта. Возможно, я зря старалась и была с ним откровенной в своих желаниях.
Он – матёрый волк-одиночка, которого не изменит даже могила.
Пора признать, что я не смогу стать лучиком света, способным вывести его из тьмы. С какой стати я вообще решила, что его необходимо спасать?! Ему и так неплохо, а я должна спасти себя, сына и второго ребёнка, пока мы окончательно не оказались раздавлены криминальной жизнью Хантера…
Арендовав машину, я без промедления направляюсь прочь из города. Меня не покидает ощущение, что за мной следят. Я нервно оглядываюсь, смотрю в зеркало заднего вида. Иногда мне кажется, что мелькает голубой подержанный пикап. Один и тот же. Но я ни в чём не уверена.
Через полтора часа поездки я притормаживаю автомобиль на заправке, чтобы наполнить бак доверху. Расплачиваюсь на кассе наличкой и набираю в магазинчике комиксов для Хани в дорогу. Ничего полезного здесь нет, но и выбор у меня невелик. Нужно убраться из зоны влияния Хантера как можно скорее.
Передав сыну сласти, я снова сажусь за руль. Мне следовало быть внимательнее и хотя бы осмотреть автомобиль перед тем, как отъезжать от заправки, но я спешила…
Через некоторое время я поняла, что одно колесо спущено. Чёрт побери, я не сильно в ремонте автомобилей! Осматриваю колесо. Его как будто прокололи! Или мне просто повезло наехать на гвоздь или что-то подобное.
Я оглядываюсь по сторонам. Мы уже в пригороде. По трассе пролетают машины. Никому нет дела до моей, припаркованной на обочине.
Я сжимаю телефон в руках. Может быть, позвонить Догу? Это мой единственный вариант. Но в последний момент возле меня притормаживает светло-голубой пикап.
– Проблемы?
Голос мужчины кажется мне смутно знакомым. Я пытаюсь вспомнить, где могла его слышать.
Мужчина вылезает из своего авто и направляется ко мне неспешным, уверенным шагом. Я замираю на месте, прижав ладонь ко рту от изумления.
Неужели мои глаза не врут?!
Это же… Это…
– Алекс? – Я всматриваюсь в его лицо. – Алекс! – восклицаю уверенно.
Алекс… Бог мой, это же Алекс!
За прошедшие пять лет он сильно возмужал! Выглядит лет на тридцать, а то и все тридцать пять. Сейчас его кудрявые волосы коротко острижены. Алекс отрастил щетину и густую короткую бороду. Лицо огрубело, оно очень загорелое, с обветрившейся кожей.
