Александр вздохнул.
– Вы винили Роба в смерти своего сына?
– Да, мы в гневе и печали бросались ужасными фразами, обвиняя подростка в несчастном случае, желая ему тех же мучений.
Александр провел по лицу рукой.
– Это ужасно! Не знаю даже, что ужаснее. Потом стало ничуть не легче. Едва Роба вылечили от ожогов, он начал творить с собой всякое. Он словно наказывал сам себя. И тогда уже тяжело стало Мартину. Он сам не один раз спасал сына.
– Поэтому в доме Мартина не запирается почти ни одна дверь?
– Да. А раньше еще и мебель вся была привинчена к полу, чтобы Роб не мог сдвинуть, например, комод и закрыться в комнате. Роберта почти не оставляли наедине, но он все равно умудрялся навредить себе. Потом сына Мартина отправили на лечение. Оно принесло свои плоды. Но моего сына было не вернуть. Я продолжал работать вместе с Мартином, а моя жена не могла смириться с потерей и простить мне того, что я продолжаю работать бок о бок с отцом убийцы ее сына. Она так и называла Роба. Убийца моего сына, дьявольское отродье. Мы с женой развелись. С тех пор я так и не женился, не обзавелся семьей.
– Мне очень жаль… – сквозь слезы сказала я.
– Ну вот, я довел дочку Мартина до слез, – с сожалением произнес Александр. – Извини, но это не самая добрая история на ночь.
– Я все понимаю…
Я поискала по карманам, но не нашла салфеток. Александр протянул мне свой платок.
– У вас есть фотографии вашего сына? – спросила я, понимая, что не могу просто так взять и уйти, оставив этого человека с этим огромным горем наедине.
– Да, конечно. Они в зале…
Я пошла следом за Александром. Он не глядя, наощупь взял альбом, протянув его мне, и включил свет, сев рядом. Я листала семейный альбом, слушая рассказы мужчины. Было видно, что он искренне любил сына и сожалел о трагических событиях. Я рассматривала фото, на некоторых из них был и Роберт. Улыбчивый и такой солнечный, что я улыбалась в ответ симпатичному мальчугану.
– А знаете, у вас с Робом похожие улыбки, – быстро выпалила я.
– Ох, перестань! – отмахнулся Александр. – Роб – вылитая копия Анны.
– Да, он сильно похож на свою мать.
Я отложила альбом в сторону.
– Вы сказали, что Анна недолюбливает вас. Из-за того, что вы винили Роба в смерти своего сына? Из-за того, что он причинял вред себе?
– Разумеется, и по этой причине тоже. Но на самом деле, ее вражда началась гораздо раньше! – Александр откинулся на диване. – Знаешь, Кэс, иногда мне кажется, что я проклят. Мой первый ребенок родился мертвым. Второй ребенок сгорел живьем. Я мог бы завести семью еще раз. Но я жутко боюсь. Я трушу, что и с третьим ребенком, если он у меня появится, произойдет что-то страшное…
Голос Александра надломился, он крепко стиснул пальцы. Даже костяшки побелели. Я погладила мужчину по руке, разделяя с ним его боль. Это был жест сочувствия и дружеской поддержки.
Мама всегда говорила, что если больно тебе, всегда найдется тот, кому еще больнее. И тогда ты просто не имеешь права уйти, не попытавшись помочь. Возможно, твою протянутую руку помощи в гневе отбросят в сторону. Но ты должен попытаться. И потом кто-нибудь обязательно поможет тебе в трудную минуту.
Александр разжал пальцы и похлопал меня по руке.
– Смотря на твое увлечение фотографией, я вспоминаю сынишку. Он тоже постоянно бегал с фотоаппаратом и снимал все подряд.
Александр обнял меня за плечи.
– Сейчас моему Олли было бы столько же лет, как тебе.
– Мне очень жаль.
– Ты добрая девушка, Кэс. Уверен, что Мартин уже полюбил тебя, хоть и не знал о твоем существовании.
Внезапно в отдалении послышался бешеный стук и громкие крики. Александр отстранился и пошел посмотреть, кто к нему пришел.
Мне же яростный голос показался знакомым. Очень знакомым. Я пошла следом за Александром. В гостиную влетел Роберт. Его глаза горели, как у дикого зверя. Он посмотрел на мистера Нейтана и на меня, сделав какие-то кошмарные и неверные выводы!
Роб подскочил и ударил Александра кулаком в нос.
– Что ты ей сделал, урод?!
Я опешила на мгновение. Но потом заметила, как мистер Нейтан пошатнулся от неожиданности, а Роб опять бросается на мужчину. Я подскочила к брату, повиснув на его мощном плече.
– Что ты творишь, Роб? Уймись!
– Ты трогал ее? Трогал? Ублюдок! Я убью тебя!
– Роберт! Прекрати сейчас же! – я стукнула брата ладошкой по плечу.
Но он не чувствовал мои удары. Александр оправился от удара, отирая струйку крови.
– Опять проблемы с самоконтролем, Роберт?
– Сука! – взревел Роберт.
Я привстала на цыпочки, заорав ему прямо в ухо:
– Роб!
Он дернулся всем телом, словно только что заметил меня, и порывисто обнял одной рукой.
– Кэс, ты уходишь отсюда! Сейчас же.
– Роберт, ты все неправильно понял! – попыталась образумить я его.
– Сейчас же! – рыкнул Роб и развернулся.
Он сжал мое запястье, словно тисками, и вывел во двор.
– Роб! Уймись! – крикнула я, царапая его кулак.
Роберт остановился и резко дернул меня на себя.
– Вот кого ты решила себе найти? Старого хрыча? Он тебя уже трахал раньше? Или я помешал вам уединиться прямо сейчас?
Роберт отпустил мою руку и обхватил лицо ладонями. Он нагнулся и рычал свои обвинения мне в лицо. Вены на его шее вздулись. Он весь был словно оголенный провод.
– Трахал он тебя или нет? Говори!
Роб встряхнул меня.
– Думаешь, под ним тебе будет так же хорошо, как со мной? Он заменит тебе меня?
– Не кричи, Роб! Не кричи!
Хватка на моих плечах усиливалась. Роберт подумал, что я решила переспать с Александром Нейтаном. Брат дико, безумно ревновал. Докричаться до Роберта сейчас было невозможно. Я приложила ладони к его шее, поглаживая пальцами.
– Ты ведешь себя неразумно, – тихо сказала я. – Между мной и этим мужчиной ничего не было. И быть не может.
– Что?
– Ничего не было, Роб. Ты следил за мной? Зачем? Боже, Роберт! Я прошу тебя: оставь меня в покое, пожалуйста. Я не хочу. Ты делаешь мне больно. Даже сейчас ты обвиняешь меня бог знает в чем. А я не делала ничего из этого, даже не думала.
– Тогда что ты делала в доме взрослого мужчины? Наедине с ним? – недоверчиво спросил Роб.
Брат все еще был на взводе, его раскачанное тело сотрясалось дрожью, но уже не так сильно, как несколько мгновений назад.
– Я разговаривала с ним. Ваша семья не спешит делиться со мной секретами. Вы словно нарочно, кидаете мне косточку или страшилку на ночь. Александр рассказал мне о трагедии.
