— Что? Что с ней? — дернулся Венциан, чувствуя, как заходится его сердце. — Бен! Говори!
— Там была клумба… Каменная… — задыхался слезами Бенжамин, выронив трость на пол. — И она упала головой на клумбу… Доктор сказал, что ей нельзя было в ее положении лезть на лестницу… В любой момент у него могла закружиться голова… И, видимо, закружилась… А слуги не успели… Они мертвы…
— Кто они? — выдохнул Венциан, не веря услышанному.
— Она и мой сын… Доктор точно сказал, что у нее будет сын… Мы ему уже дали имя! Мы назвали его Венциан! И даже заказали пеленки! — рыдал Бен, прижимаясь к другу.
Венциан больше ничего не слышал. Он словно ослеп и оглох, вспоминая розовое платье, завиток и поцелуй — клятву. Ее больше нет… Сюзи больше нет… В этот момент все деньги мира рассыпались прахом.
— Я не знаю, как дальше жить, — рыдал Бен. — Не знаю… Похороны завтра! Ты придешь на похороны?
— Нет, — произнес Венциан, стоя, словно оглушенный.
— Тогда я пойду…. Мне нужно готовиться, — выдохнул Бен, растирая глаза. Венциан выпустил его из рук так же легко, как и впустил. В сердце кружилось в танце розовое платье, а в голове звучало: «мышь волосатая!».
Мисс Миракл стояла в дверях, утирая слезы платком.
— Бедная девочка! — всхлипывала она, дрожа губами. — Бедная девочка!
— Вы про Сюзанну? — спросил Венциан, присаживаясь в кресло и не веря в то, что случилось.
— Нет, про мисс Жанетт! Маленькая принцесса осталась без мамы! — всхлипывала мисс Миракл, когда Венциан сам того не осознавая, встал. Ноги несли его прямиком в сад. Тот самый, который остался точно таким же, как и был в тот день. Рука рванула завесу из проклятых роз. Она срывала эти розы, швыряя под дорогие сапоги. Превозмогая боль, она мстила им за то, что они погубили свою фею.
— Сжечь здесь все! — кричал Венциан, когда на крик бежала мисс Миракл. — Все сжечь! И розы сжечь!
— Успокойтесь! Я прошу вас, — умоляла мисс Миракл. — Я умоляю вас! Одумайтесь! Это же память!
— Не хотите сжигать? Значит, это сделаю я! — послышался голос. Страшная боль пронзила все тело, а из спины с болью вырывались огромные крылья. Весь мир растворился перед глазами, превращаясь в маленькую точку где-то там, внизу.
Он очнулся лежа в знакомом саду под платанами. Яркое солнце светило так ласково и пронзительно, что его было видно даже сквозь прикрытые веки.
— Что я здесь делаю? Как давно я здесь? — прошибла его первая мысль, когда по аллее ехали десятки карет, а откуда-то из дома слышались горестные голоса: «Примите наши соболезнования, мистер Беранже!».
Венциан попытался встать, но вместо руки увидел огромную лапу которая впивалась в землю когтями. Значит, легенда не соврала.
— Мои соболезнования, мистер Беранже! — послышался женский голос, когда очередная карета остановилась.
Слезы текли из глаз огромного дракона, когда он смотрел на сад, убивший свою хозяйку. Без феи сад опустел. И больше не будет ни сказки, ни волшебства. Как вдруг он услышал, что где-то неподалеку шуршат кусты. Из них показалось черное платье. Что — то маленькое, почти крошечное лезло через кусты, тихо всхлипывая.
Это была девочка лет четырех. Она стояла, неуклюже растирая кулачками глаза. Из носа ее текла сопля. Ребенок смотрел на дракона, но глядя на ее зареванное лицо не оставалось сомнений. Это была маленькая фея. Копия своей мамы. Только еще маленькая.
— Не надо плакать… — произнес Венциан, от удивления забыв обо всем на свете. Он не ожидал увидеть ребенка одного, свободно разгуливающего по парку. И уж никак не ожидал, что она так спокойно, без криков и визга будет смотреть на огромное чудовище, которое затаилось в саду.
— Мама спит в красивом платье, я ее гладила, а она не открывает глаза, — заметила девочка, задирая юбку и обнажая кружевные панталоны, испачканные травой. Она уже была весьма грязненькой. Видать, о ней совсем забыли взрослые, окунувшиеся в свое горе.
— У всех принцесс в сказках мамы умирают, — мягко произнес Венциан, глядя на маленькую фею. — Значит, твоя жизнь будет похожа на сказку. Не плач, принцесса… Иди в дом. Тебя уже ищут, фея…
А сам подумал, что убил бы няню.
Ребенок развернулся и направился к дому, снова перелезая через кусты. Она шла по дорожке, неуклюжей детской походкой. И жутко косолапила.
— Ты где была! — набросилась на нее какая-то пренеприятнейшая женщина. — Ты почему гуляла одна!
— Я видела дракона! Папа, я видела дракона! — слышался детский голос. — И разговаривала с ним! Он там! В мамином саду!
— Не говорите глупостей, мисс Жанетт! Драконы вымерли давным-давно! — слышался строгий голос няни.
— Ему скажите! — шмыгнул нос. — А еще он назвал меня феей!
Если он взлетит сейчас, то весь Авильон завтра будет рассказывать, как видел дракона. Так что придется подождать вечера. Внезапно розы снова зацвели, сверкая каплями недавнего дождя, а небо прояснилось, роняя чистый луч света туда, где царил вечный мрак.
— Алмазные копи, — произнес Венциан, вспоминая, как каждый раз думает о них, раз за разом откладывая их на лучшие времена.
Он вернулся домой ночью, когда сад уже успели потушить. Закрывшись в своей комнате, Венциан не подавал признаков жизни три дня.
В полдень третьего дня мисс Миракл стояла с дверью в руках. На ней было дорогое пальто и ажурные митенки. В руках у нее был саквояж.
— Вы так и будете сидеть в кресле? — заметила она, отставляя дверь в сторону.
Венциан открыл глаза. Он не знал, день или ночь, какое число и что вообще происходит в этом мире.
— Вы так и будете сидеть? — спросила нянюшка строгим голосом.
Венциан даже не шевельнулся. Перед его глазами кружилось розовое платье. А он улыбался, глядя на прекрасный призрак, который смеялся, запрокидывая голову. «Мышь волосатая! Глист корсетный!», — звенел в ушах ее голос.
— Понятно с вами все! — послышался голос мисс Миракл, которая маленькими шажочками прошла по роскошному ковру.
Она заглянула в невидящие глаза, покачала головой.
— Вы так доведете себя! — вздохнула мисс Миракл. — Ну что ж! Я знаю, как вас спасти!
Глаза едва заметно шевельнулись, а взгляд прилип к няне, поправляющей шляпку.
— Я думала, как вам помочь! И решила вас покинуть! — произнесла мисс Миракл. — У меня сердце разрывается, когда я представляю мисс Жанетт! Я пойду наниматься няней!
— Что? — губы едва шевельнулись. А взгляд стал осмысленным.
— Вы — мальчик уже большой, — вздохнула мисс Миракл, погладив по первой седине. Она отдернула руку, ужасаясь тому, как за одну ночь темные волосы стали почти седыми. — Если наделаете ошибок, то будете сами исправлять! И никто за вами больше бегать с чаем не будет! И уговаривать тоже! Сами все! Сами! Это быстро вернет вас к жизни! Слуг я уже распустила! Так что есть захотите — встанете!
