Он ловко орудует на кухне. Смотрится неестественно и эфемерно, будто не должен тут быть. От таких мужчин ожидаешь заказа доставки или ужина в ресторане, но никак не того, что он будет мелко шинковать морковь.
Эрик даже не скинул пиджак, словно тот совсем не мешал. Я внимательно наблюдала за каждым его движением, хотя ругала и велела себе отвести взгляд. Он из тех мужчин, которые могли смотреться сексуально в любой ситуации, что отдавая приказы, что вытирая уголки глаз из-за лука.
Зачем ему я и терять столько денег? Он не был обделён вниманием, это было видно по улыбке, по манере себя подавать. Он знал, что нравится женщинам и умело пользовался этим. Так почему так важно было заполучить меня? Поиздеваться, доказать, что я подчинюсь в конце концов?
Ну конечно. Ему нравилось проявлять власть, держать всё под контролем. Такие люди любят, когда могут подчинить людей, сломать их. А я не поддалась в первую ночь, впустила его в себя, но не переставала иронизировать и бросать вызов.
Его просто задело, что я не смогла сдержать себя и дерзила. Эрик, видимо, решил доказать мне, кто главный и как я должна вести себя с ним. Надеется всего за семь ночей приручить меня?
Ну-ну. Внутри разливается опасное злорадство, ошпаривающее всё на своём пути. Если он хочет меня сломать, то ему не удастся. Я не поддамся ни на искушения, ни на угрозы. Пускай тешит своё самолюбие и раскидывается приказами.
– Пару минут и всё готово.
Эрик протягивает мне бокал с белыми вином, а когда я не двигаюсь – ставит передо мной. Сам разваливается на стуле рядом, играет с вином в бокале, переливая его на свету. Внимательно смотрит, как алкоголь стекает по стеклу, словно самая занимательная вещь в мире.
– У нас есть время сыграть.
– Сыграть? – я постукиваю по ножке бокала, не собираясь делать ни глотка. – Во что?
– Правда, действие и алкоголь, - он отпивает вино и внимательно смотрит на меня. Усмехается упрямству, но ничего не говорит. Пока. – Я задаю вопрос и действие. Ты сама выбираешь, что сделать – ответить правду или выполнить желание. Но не думай, что сможешь лгать мне, Мио.
– А алкоголь?
– Делаешь глоток после каждого хода.
– Я так понимаю, - в горле вдруг образуется пустыня, заставляя буквально выдавливать из себя слова. Меня пронзают разные мысли о том, что он попросит сделать. И зачем вообще затеял всё это. – Игра односторонняя.
– Умная девочка.
Игра Дьявола началась.
Глава 32. Эрик
Мне нравится, как Мина сдерживается и слегка сжимает губы, стараясь не грубить. Сдерживает свой характер дьяволицы и это только усиливает интерес. Хочется проверить, как долго она сможет сдерживаться и строить из себя послушную девочку. И сколько времени у меня уйдёт на то, что сделать её действительно покорной.
– Могу я внести поправки в игру? – постукивает ногтем по ножке бокала и неуверенно смотрит на меня, будто в ожидания чуда.
– Какие именно?
– Если я дважды выбираю не отвечать на один и тот же вопрос или выполнять тоже действие, то больше не загадываешь такое.
– Хорошо, - я легко соглашаюсь. В правилах было не повторяться, но ух, второй шанс получить желанное ещё слаще. – Тогда начнём. Расскажи, почему ты настолько переживаешь за свою подругу, что согласилась на сделку.
– Или?
– Или разденься.
Сохраняю беспристрастное лицо и делаю глоток сухого вина, давая девушке время обдумать. Она сжимает край рубашки, и с резким вдохом стягивает её. Внимательно осматриваю оголённое тело, красивое и желанное.
Сегодня на ней сдержанный бежевый лифчик с чёрными вставками. В первый раз, с портупеей, обхватывающей её шею, мне нравилось намного больше. Но Мине не нужны лишние украшения, чтобы возбуждать.
Она бросает на пол рубашку и туда присоединяются джинсы, которые у неё не получается стянуть так быстро. Нужно велеть ей появляться только в платьях или юбках, нечего уродовать длинные ноги грубыми штанами.
– Мио bella, - делаю глоток вина, жадно рассматривая каждый изгиб тела. Как румянец расцветает на щеках, но упрямо смотрит прямо в глаза. Красивая, чертовски красивая. – Теперь вино.
Обхватывает пальцами бокал и жадно глотает. Я запомнил, что она пьянеет от него. Мне не нужна пьяная девица в постели, но хочется, чтобы она охмелела и отпустила ту зажатость.
Я помню какой охранительной она может быть. Извиваться подо мной, стонать и самой рваться навстречу. Спорила за любую мелочь, но стоило начать трахать её, как она сразу же превращалась в покорную, подставляясь и отдаваясь.
От воспоминаний, как она горела и изнемогала от моих касаний, в штанах становиться тесно. Хочется нагнуть её ещё раз, разложить на столе, и хорошенько отыметь, чтобы хоть немного снять напряжение.
Скольжу взглядом по её обнаженной коже. Хочется сжимать, оставить отметины вместо уже заживших. Чтобы были видно кому она принадлежит. Чтобы даже мысли не появилось лезть к моему.
На её бёдрах наливаются синяки, по пятерке с каждой стороны. Настолько сильно держал её, вколачиваясь в податливое тело.
– Подойди, - прошу, не затрагивая нашу игру. Но Мина слушается, лишь коротко вздрагивает, когда я касаюсь бёдер, обвожу синяки. – Блядь, Мио, нужно было сказать.
Она ни словом, ни звуком не обмолвилась той ночью, что ей больно. Сама подставлялась под стальную хватку, выгибалась навстречу пальцам. Откидывала волосы с хрупкой шеи, которая так идеально смотрится в моей ладони.
– Всё нормально, - передергивает плечами, отводит взгляд. – Не болит.
– Не нормально, Мио. Если я делаю тебе больно – ты должна сказать. Почему не остановила? Кажется, я не произвожу впечатления человека, которому в кайф твоя боль. Я предпочитаю наслаждение, а не издевательства.
– Всё нормально, Эрик, правда. Я… Это больше раздражает как след, чем болит. И… И когда ты оставлял синяки тоже было не больно.
– Да? – тяну довольно, её откровенность приятна. – Поцелуй меня или всё-таки ответь на вопрос о подруге.
Я упиваюсь её раздражением и злостью, как встряхивает копной волос, но подбирается ближе. Чуть прикусывает пухлые губы, наклоняется ниже. Блядски выгибает спину, и я дёргаю на себя. Нечего со мной играть.
Она усаживается сверху, упираясь руками в плечи, хватаясь за меня, как спасительный круг. Сжимаю её шею, обхватывая пальцами, и смотрю, как она дрожит.
Страх и возбуждение смешиваются в ней, туманя мозги. Пелена заволакивает глаза. Красивая, сука. И как легко переключается со скромницы в страстную девку, тянущуюся навстречу.
Пускай верит, что я отпущу её после всего. Все девушки верят в счастливый конец. Он у неё будет, только мой. Она сломается, прогнётся под меня и тогда станет ещё более охуительной.
