Квадратные отверстия, в которые некогда просовывали весла, оказались забиты досками, чтобы не пропускать холод. Лишь одно оставили открытым, и толстый луч дневного света рассекал эту странную комнату на две части.
Я снова осмотрелась. Да уж… О комфорте здесь можно только мечтать.
– Чей это… дом?
– Шторма, конечно. Ты ведь его гостья. Можешь поспать или отдохнуть, делай что хочешь. Шторм сегодня переночует в другом месте.
Сегодня. А завтра? Когда я перестану быть гостьей и стану просто должницей?
– Мыться мы ходим в гроты, – важно сообщил Брик, роясь в одной из корзин.
Я вытянула шею, пытаясь рассмотреть ее содержимое. И увидела одежду, одеяла, шкуры, какие-то деревяшки и остатки утвари. Целую кучу непонятного барахла.
– Но в тот, где ты была, больше не ходи, этот грот лишь для Шторма. Он злится, если туда чужой заходит. А Шторма лучше не злить… Это лишь сегодня мы не выдержали, потому как старый Дюккаль увидел, как хёгга тащит по камням Белый Ёрмун.
Я моргнула с недоумением. Шторма лучше не злить? Странно, вообще-то ильх не показался мне опасным или агрессивным. Тот же Торферд-Коряга выглядит куда внушительнее, чем мой светловолосый хромающий спаситель.
– Да и далеко тот грот, ходить туда все равно неудобно, – между тем продолжил мальчик. – А за деревьями есть еще один, здоровенный! Его уже люди сложили, над источником, чтобы греться и отмываться от грязи. Вот туда можно ходить. А когда захочешь в нужник, топай за скалы, дома должна быть чистота! Нет, на «Медузе», конечно, есть нужная дыра, найдешь, если что… Но лучше иди за скалы, поняла?
Я сдержала улыбку. Чистота у них дома, ну надо же! Представила, как сижу под каким-нибудь колючим кустом, да еще и во время дождя, и немного загрустила. Но тут же себя одёрнула. Ничего, это все временно. Вернусь домой и снова буду радоваться благам цивилизации. И таким достижениям великого прогресса, как туалетная бумага и унитаз.
– А кто живет в том городе? В Саленгварде? – не сдержала я любопытства.
Но тут Брик помрачнел, насупился. Глянул на меня косо и буркнул:
– Ты совсем без головы? В Саленгварде жить нельзя. Смерть там.
Я от души чихнула и задумчиво сдула с носа длинную челку.
– Постой-ка… Ты хочешь сказать, что весь этот город, весь огромный город – стоит пустой? И что там никто не живет? Совсем?
Это не укладывалось в моей голове. Зачем ютиться на гнилых дырявых хёггкарах, если рядом пустует целый город? Основательный, хороший, удобный город?
Ерунда какая-то!
Брик развернулся и сложил на груди руки, изо всех сил копируя позу и мимику Шторма. Но у того это получалось естественно, а худющий мальчишка с поднятыми лохматыми бровями выглядел в такой позе смешно и нелепо.
Но, конечно, я не стала об этом говорить и снова удержала улыбку.
– Нельзя там жить, дева! Ты что же, не знаешь о Саленгварде? Все знают!
– Я издалека, – неопределенно пожала плечами.
– Саленгвард – это гибель, – понизив голос до испуганного шепота, сказал мальчишка. – Каждый, кто войдет в город, будет проклят Перворожденными. Духи от них отвернутся. И даже после смерти не примут на вечный пир. В Саленгварде смерть выпивает сначала тепло, потом дыхание. Забирает по капле, а потом ничего не остается. Все мертвое.
Я едва слышно хмыкнула. Что еще за глупые байки?
– Ты сам-то там был?
Мальчик вытаращился так, словно я сказала великую глупость. Глянул боязливо через плечо.
– Смеешься? Нет, конечно. Хотел как-то глянуть, но меня Шторм потом так уму научил… – Брик слегка сконфузился. – Нельзя живым в Саленгвард. Его риар много лет назад нарушил законы Перворожденных. И они его прокляли навеки. Мертвое там все… Даже дышать трудно. Хочется грудь разодрать, чтобы хоть глоток сделать! Камни там мертвые, земля мертвая, лес, что рядом… Жуть одна. Все погибло! Даже на охоту мы ходим за дальние скалы, три дня идти надо! Через перевал. И даже там мертвечиной тянет. Одну лишь воду убить не удалось, потому как вода вездесущая. И течет со всех сторон, и обновляется каждый день. Воду не убить даже Саленгварду. Мы потому на воде и живем, лильган. Пока еще живем. Потому что…Знаешь что! Не говори о Саленгварде! Не смотри в его сторону и не думай. Не буди то, что за стеной.
Он осекся, насупился и замолчал. Я поняла, что больше о пугающем месте Брик не скажет. Ну и ладно, у меня и других вопросов полно.
Лильган… я покрутила в голове непривычное слово. Кажется, я уже поняла, что оно значит. Должница.
А вот что значит другое слово – кьяли?
Я спросила, и мальчишка неожиданно ярко покраснел.
– Это… ну в общем… нежданное сокровище. Так говорят женщине, которая… которая… ну, вызывает сильное… вожделение!
– Не продолжай! – Я уже пожалела, что спросила. – Вообще-то меня зовут Миранда. Мира.
– Ты странная, Мира. Очень странная! – округлил глаза паренек.
Я рассмеялась и пожала плечами, решив, что это лучший ответ, когда ничегошеньки не понимаешь!
Мальчик снова вернулся к корзинам. Поиски его наконец увенчались успехом, и Бриг, сунув мне в руки комок тканей, вышел. Я же с содроганием стянула с себя влажную одежду и с блаженным стоном облачилась в сухое и теплое. Мне выдали вытертую синюю рубашку, явно мужскую, пришлось подворачивать длинные рукава. От ткани пахло сухими травами и тоже – солью. Ею тут пропахло абсолютно все. Сверху я натянула серое платье без рукавов, с высокими боковыми разрезами и низкой горловиной. Край платья украшал белый узор. Я удивленно погладила вышивку. Гладкие стежки лежали ровно-ровно, один к одному. И казалось, рисунок нанесли не иглой, а кистью. Скалы, солнце и полумесяц, звезды, и конечно – извилистая лента фьордов, тянущаяся по всему подолу. Вроде и просто, а красиво так, что глаз не оторвать. Какая мастерица сшила и украсила это платье? Оно не новое и явно многократно стиранное. Но даже несмотря на мешочки с сухими травами, от ткани тянет затхлостью. Эту вещь очень давно не доставали из корзины. Я снова погладила вышивку. Платье и рубашка – чистые и сухие, и это самое важное. Хотя сейчас я бы надела что угодно, лишь бы согреться! На ноги полагалось натянуть тонкие штаны, вязаные носки и башмаки. К счастью, они пришлись мне впору.
Подсохшие волосы я кое-как расчесала пальцами и стянула в хвост выданной веревочкой. Только вот челка упрямо падала на лоб и щеки, так что я периодически ее сдувала. По меркам варваров было совсем тепло, на берегу многие ильхи расхаживали босиком, с подвернутыми до колен штанами и в легких безрукавках, а то и вовсе без них.
«Фьорды согрелись», – сказал капитан.
Я же снова расчихалась и поэтому мрачно натянула сверху еще и плащ. Короткий мех на опушке неуловимо пах морем. Совсем как светловолосый варвар со странным именем.
