Старик молча смотрел на свои босые ноги. Кошка, почуяв неладное, спряталась.
Я с такой силой вцепилась в края лавки, что заболели руки. Хотелось вскочить и заорать, но что толку от моего крика? Я и сама – беспомощная чужачка. Должница без выкупа. Теперь ясно, что за свою жизнь надо заплатить. Возможно, это даже справедливо. Но Единый! Ясно, что этот старик не стоит той платы, которую хочет Верман.
Кстати, что это за плата такая – щепоть? Неужели речь идет о белом порошке – пепле? Что-то подсказывало – так и есть.
– Что ты умеешь, Вегард? – негромко произнес Бирон. – Если ли то, чем ты можешь заплатить за свою жизнь?
– Я… – Старик по-прежнему смотрел на свои босые и грязные ноги. – Когда-то я умел делать лиры, конухм. Прекрасные лиры из прекрасного ясеня. Но потом я стал старым, мои глаза полуслепыми, а руки – слабыми. И больше не мог зарабатывать на хлеб подобной работой. Увы… больше я ничего не умею. Мне нечем заплатить за жизнь.
– В море его! Лишний рот! – снова закричал кто-то со скамьи.
Я обернулась, размышляя, не кинуть ли в крикуна чем-нибудь тяжелым? Вот железная миска с требухой вполне сгодится. Правда, это вряд ли поможет пленнику.
Из бороды старика, словно из норы, снова высунулся любопытный кошачий нос.
– Прочь! В море! Ему здесь не место!
– Почему твой риар о тебе не позаботился? – негромко спросил Шторм.
– Так нет у меня риара, – развел руками старик. – Я был бродячим мастером-скальдом, ходил с одного берега на другой, делал свои лиры. И под руку риара так и не встал… А когда захотел встать – не нашлось того, кто решил бы меня принять. Надо было идти в Нероальдафе или Варисфольд, говорят, там можно найти кров и покровительство. Да только сил у меня уже не было. Сам во всем виноват, знаю. Так я и стал Вегардом-без-крыши.
– Прочь! В море!
– Он остаётся, я заплачу щепоть. Нана, накорми гостя, – негромко произнес Шторм, и я ощутила, как отпускает сжавшееся сердце.
Старик удивлённо встрепенулся, заморгал быстро-быстро. Не веря, оглянулся на притихших разбойников. Словно боялся, что слова Шторма ему просто почудились. И пока шел к лавке, где ему поставили тарелку с горячей едой, все оглядывался на светловолосого ильха. Оглядывался и оглядывался.
Рябой конухм недовольно скривился, но ничего не сказал.
Сам Шторм на старика уже не смотрел, снова сосредоточив свое внимание на горячем взваре.
– А за эту находку ты заплатишь два десятка щепотей, конухм! – хлопнул в ладоши Верман, и его подручный дернул плащ с женской фигурки.
Ильхи слаженно ахнули. А дева гордо выпрямилась, окинув восторженных мужчин надменным взглядом. Я понимала их чувства, пленница оказалась хороша. Высокая и статная, с красивыми манящими формами, белоснежной кожей и голубыми глазами. Самым удивительным в ее облике были волосы, напоминающие снежную лавину. Соблазнительную фигуру выгодно облегало тонкое платье. Слишком тонкое, на мой взгляд.
В отличие от грязных и побитых мужчин, деву нарядили в расшитый шелк и тщательно причесали, чтобы подороже продать ее красоту.
– Хороша находка? – Верман прищелкнул языком. – За такую находку не жалко и тридцать щепотей, так, конухм? Но я прошу лишь двадцать! Потому что ценю дружбу с хозяином Последнего Берега! А другой на моем месте потребовал бы за деву не меньше пригоршни пепла! Ты только посмотри на эту красоту! Даже звенящие башни Варисфольда не видели девы прекраснее!
Конухм поддался вперед, черные угли глаз загорелись предвкушением. Даже мне было видно, что он готов согласиться, а тянет лишь для того, чтобы сбить цену.
Шторм поднял голову, но я не увидела на его лице ни одной эмоции.
– На ней нет знака. За что ее наказали? – бесцветно спросил он.
И Верман заметно поскучнел.
– Да за глупость… ну что могла натворить такая милая дева… А то, что без знака – к лучшему, Шторм! Чистая она!
– Чистая? А может, просто пожалели красивое личико? Чтобы не входила в незримый мир с выжженной на щеке печатью?
– Да нет же, говорю…
Шторм повернул голову и остро глянул в лицо Вермана. Тот протяжно вздохнул.
– Ладно, твоя взяла. Это снежная Альва из Аурольхолла. Прекрасная дева хрустальных вершин. А наказали ее за то, что убила своего мужа, владельца торговых лавок. Накормила супружника ядовитым пирогом и сбежала. Да только поймали ее. Ну а дальше понятно… Но ты посмотри на ее лицо, Шторм! На тело посмотри! Да она своими формами и мертвого поднимет! Чистый алмаз, а не дева!
– Ты знаешь правила, Верман, – не повышая голоса, ответил Шторм. – Она убила близкого человека. Отравила обманом. Последний Берег не принимает предателей.
– Но всегда случаются исключения, ведь так? – недовольно огрызнулся гость, многозначительно уставившись на лицо Шторма.
Тот даже не моргнул. Только в дощатые стены лодки-таверны вдруг ударила злая волна. И воздух стал тяжелым и соленым, словно море со всей его глубиной и подводными чудовищами подступило слишком близко. Верман отвернулся первым. Раздраженно глотнул из кружки и уже кисло глянул на снежную деву.
Та поняла, что ее жизнь вот-вот оборвётся, и вдруг кинулась Шторму в ноги. Прижалась грудью к его коленям, погладила. Белые волосы плащом рассыпались по изящной спине и полу.
Мне почему-то стало стыдно и захотелось отвернуться. Хотя, может, так и надо просить за свою жизнь? Какой смысл быть гордой, но мертвой? Вот только я так не смогу…
– Возьми меня под руку свою, риар! – горячо заговорила девушка. – Возьми! Обещаю, что не пожалеешь!
– Я не риар, – без малейшего интереса ответил ильх. – И ты это знаешь.
– А по мне, так он самый! – Дева призывно облизнула губы и сильнее прижалась к коленям Шторма, погладила грудью. – Сильный, мудрый риар! Все неправда, я невинна! Меня оболгали! Ты ведь не боишься лжи обо мне? Оставь меня себе, риар, оставь! Я дорого стою, вот увидишь! Я умею то, что не умеют другие девы! Знаю тайны наслаждения! Оставь меня себе, риар!
Кто-то из ильхов хмыкнул, другие скрыли усмешки. Но многие смотрели с явным интересом и разгорающимся желанием. Я их даже понимала. На этом берегу мало женщин, это я тоже заметила. Здесь живут преступники, а среди них всегда преобладают мужчины. К тому же у них больше шансов продержаться в холодной воде, пока их не вытащит контрабандист типа этого Вермана. Вот и выходит, что выбор дев здесь невелик.
И удивительно, что, несмотря на это, Шторм снова покачал головой.
– Пока однажды не сдохну от яда в пироге? Ну уж нет.
Беловолосая красавица снова прижалась к его коленям, и в глубине штормовых глаз ильха что-то вспыхнуло.
А мне вдруг захотелось подхватить железную миску и треснуть по голове девицу. Или Шторма. Или их обоих.
